Она была права, но ему хотелось, чтобы она была мене категорична в своей оценке. Он посвятил себя больным. Его желания ограничивались домом со всеми удобствами, коллекционированием редких книг и путешествиями. Женщины, с которыми пересекалась его жизнь, находили эти путешествия слишком короткими. Они легко принимали беззаботное существование, но не переставали его упрекать: «Я тебя вижу так мало. Нет времени поговорить…»

Официант подошел к ним, взял заказ. Вернер наклонился к Иоланде.

– Очень сожалею о вчерашнем вечере. Я был взвинчен, несправедлив.

– Вам нравится насмехаться над людьми, – заметила она.

– Нет, это нет так. Но я немного разочарован. Я жил только с интеллектуалками. С женщинами сложными, манерными.

– Ну и что?

– Я стремился к красоте, культуре, мне нужна была эрудированная женщина. Мне надо было слишком много.

Официант только что поставил на стол две тарелки с овощным салатом «ассорти».

– Настоящие натюрморты, – сказал Вернер.

– Почему мертвые?

Он даже сделал жест, чтобы изобразить рамку картины.

– …Это могло быть натюрмортами.

Она покачала головой.

– Нет, эти салаты напоминают огород. Я иногда мечтают жить в доме, окруженном садом. Я бы смотрела на цветы, помидоры, салаты. В моем саду все было бы перемешано, цветы росли бы в огороде, а салат – возле дома.

Она принялась за салат, листик за листиком. Он уже съел половину содержимого своей тарелки.

– У вас есть загородный дом? – спросил он. Она вспомнила свою улицу с грязным тротуаром в базарный день.

– Нет.

– У меня малюсенький садик, – сказал он. – Обнесенный оградой маленький участок у моего шале. – Он добавил с некоторой резкостью, наивность Иоланды раздражала его: – На высоте в восемьсот метров салаты встречаются редко.

– У вас есть все, – сказала она. – Вы должны быть благодарны жизни.

Официант принес следующее блюдо.

– Осторожно, это горячо…

– Я имею не все, – сказал Вернер. – Невозможно преуспеть одновременно в личной жизни и профессиональной. Что-то не получается.

Он выпил немного вина.

– Я не интеллектуалка, не сложная женщина. Я никогда не училась, у меня нет образования. Почему бы меня не забыть?

– Не знаю. Может быть, потому, что ненавижу неудачи.

– И это все?

Он находил, что она молода. Он положил свою руку на руку Иоланды.

– Чего вы ждете от жизни, Иоланда?

– Что я жду?

– Скажите…

– Счастья, – произнесла она. – Счастья… Если еще осталось время, чтобы его найти.

Он воскликнул:

– Счастья? Если бы это было так просто! Какого рода счастье?

– Чтобы меня любили.

Ей было трудно скрыть волнение, которое ее охватило.

– И чтобы я любила, – продолжала она. – Моя дочь находит меня абсурдной. Старомодной. Надоедливой.

Она раскрывалась, она доверялась ему.

– У вас не совсем сложилась жизнь, – сказал он. – Из-за того, что вы стремились доставить удовольствие другим.

– Возможно.

Ей было плохо, ей хотелось быть в другом месте. Винсент собирался ей позвонить, он был горячим. Вулкан нежности. Она даже не помнила его лица. Ей хотелось его снова увидеть.

Доктор Вернер попросил счет. Затем он сказал:

– Может быть, вы хотите десерта?

– О нет… Ни десерта, ни собаки, ни кошки.

– Я не вижу связи.

– В моем возрасте… Несомненно, вы никогда мне этого не простите.

Она умолкла. Он настаивал.

– Объяснитесь же…

– Одинокая женщина не должна есть крем, ни прогуливать собаку, ни ждать возвращения гулящей кошки. – Она добавила: – Вы изменились с того времени, когда были в Ивисе. Вы стали более спокойным, более внимательным к другим.

– Вы сейчас говорите гадости.

– Почему?

– Вы ко мне относитесь как к старику, потому что я не сделал никакой попытки, чтобы уложить вас в свою постель…

– Вы стали более смирным.

Он заплатил. Они покинули ресторан. Пошли по узкой улице, заполненной эхом. Смех и слова отражались от стен. Он взял ее под руку.

– У меня большая квартира, Иоланда. Три спальни. Вместо того чтобы тратить деньги в гостинице, вы могли бы поселиться на несколько дней у меня?

– Вы меня приглашаете?