Эйтин кивнула, снимая с крючка уздечку.

– Похоже на нашу Тамлин. Я бы побоялась сказать «да» или «нет» Дракону, а потом игнорировать его желания. Он выглядит таким устрашающим. Мужчины из рода Шеллонов любят командовать направо и налево.

– Миледи, – Моффет снова огляделся, – вы едете на прогулку одна? Лорда Шеллона беспокоят люди, которые бродят в горах после битвы при Данбаре. Отряды под знаменем Рейвенхока подверглись нападению. Моему отцу не понравится, если вы поедете одна…

– Конечно, не понравится.

Эйтин вздрогнула при звуке голоса Сент-Джайлза. Он стоял, небрежно держа в руке меч, хотя эта небрежность не обманула ее насчет его настроения. Деймиан был одет лишь в кожаные штаны и простую белую рубашку, которая свободно болталась на его широких плечах; волнистые волосы были в беспорядке. Он выглядел полусонным… и рассерженным. Небрежным движением он прислонил меч к деревянной стене.

Сент-Джайлз пошел вперед медленными, подкрадывающимися шагами, остановился невдалеке от Эйтин и просто уставился на нее своими светлыми, таинственными глазами. Глазами, которые видели слишком много. Глазами, в которых читался укор.

– Куда-то собрались, принцесса?

Эйтин тяжело сглотнула, хотела попятиться, но ей некуда было отступать, дверь стойла была прямо за спиной. Надо попробовать выкрутиться.

– Я каждое утро катаюсь верхом. Это помогает мне легче встречать день и все его заботы.

– Я сообщил вам вчера вечером, что не даю разрешения на ваше возвращение в Койнлер-Вуд, принцесса. Без разрешения вы никуда не поедете, – заявил он с непримиримостью, которая разозлила Эйтин.

Ощутив скрытые эмоции, бурлящие под поверхностью, Моффет нервно перевел взгляд с Эйтин на Деймиана.

– Я говорил ей, что вам не понравится, если она поедет одна…

Эйтин ахнула:

– Ты же сказал, что твоему отцу…

– Да, – Моффет кивнул, обратив тревожный взгляд зеленых глаз на Сент-Джайлза почти с тревогой, словно не был уверен, следует ли ему говорить.

Эйтин отступила еще на шаг назад, ударившись спиной о дверь стойла.

– Отец?

Деймиан холодно воззрился на нее, почти бросая вызов, потом протянул руку и обнял Моффета за плечи. Нежным жестом взъерошил волосы на затылке сына.

– Эйтин, этот красивый юноша – мой сын Map, хотя моя мать называла его Моффет, и это имя пристало. Наверное, это шотландское имя. Моффету посчастливилось стать оруженосцем у Шеллона, хотя я с большим удовольствием занялся бы его обучением и сам. Моффет, познакомься с леди Эйтин, баронессой Койнлер-Вуд.

Моффет застенчиво улыбнулся и отвесил ей легкий поклон.

– Она очень похожа на леди Тамлин, отец, только глаза у нее зеленее.

Эйтин пыталась взять себя в руки. Она уже чувствовала симпатию к Моффету, но осознание того, что он – сын Деймиана, рассылало струи горячей отравы до тех пор, пока не стало так больно, что захотелось съежиться и заплакать. Это было глупо, но Эйтин ощущала себя преданной. Стыдясь таких мыслей, она ничего не могла с собой поделать и испытывала ужасную боль от сознания того, что этот ребенок – плод страсти Деймиана к другой женщине. Мысли вихрем проносились в голове, пока она силилась отыскать какие-нибудь слова для ответа.

– Да… думаю, что быть оруженосцем Черного Дракона Шеллона – завидное положение. Я… я уверена, что ты с гордостью служишь своему господину, Моффет.

Деймиан крепче обнял сына, потом прижал его к себе.

– Пойди позавтракай, прежде чем приступить к своим делам. Я знаю, Шеллон не хочет, чтобы ты поднимался ни свет ни заря и ходил голодный.

Моффет на мгновение задержался.

– Приятного дня, леди Эйтин.

Эйтин заставила себя улыбнуться невинному мальчику.

– Приятного дня, Моффет.

Взяв свой меч, Деймиан положил его плоской стороной себе на плечо и посмотрел вслед удаляющемуся сыну. Эйтин чувствовала, Сент-Джайлз ждет, чтобы она что-то сказала, и тем не менее рассудила, что это как раз тот случай, когда будет лучше удержать язык за зубами. Ревность – ибо это не могло быть ничто иное – пылала так ярко, что Эйтин не могла ясно мыслить. Он женат? У него где-то есть жена? Или Моффет – плод случайной любви, дитя какой-нибудь служанки или любовницы? Не хочет ли он поселить ее здесь, в Лайонглене? Щеки пылали, боль была слишком сильной, чтобы разобраться. Эйтин хотелось найти какое-нибудь темное, укромное местечко, где можно лечь и все обдумать.

– Нечего сказать, Эйтин?

Она облизала губы, затем попыталась притвориться. Впрочем, кажется, без особого успеха. Эти проклятые глаза разбивали ложь, которую она выстраивала для защиты.

– Он… он… красивый мальчик.

– Да, когда он повзрослеет, будет разбито не одно сердце. – Деймиан кивнул, на его лице ясно читалась любовь. – Он заставляет меня чувствовать себя очень старым, Эйтин. Так быстро растет. У него уже ломается голос. И ростом он уже почти с Шеллона. Еще несколько месяцев, и он будет смотреть не снизу вверх, а глаза в глаза. Я не готов быть отцом взрослого мужчины.