– Видите ли, фрау Аманда, я превыше всего ставлю личную свободу, – барон нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Именно поэтому вы не желаете связывать себя узами брака или какими бы то ни было другими обязательствами? – не отставала от него хозяйка. – Полагаю, что по этой же причине у вас никогда не было постоянной любовницы?

Фридрих почувствовал, что его начинают злить эти расспросы. Девчонка, втянувшая его в эту дурацкую игру, поставила его в весьма глупое положение. Интересно, где она сама?

– Так почему же теперь вы решили изменить своей свободе? Неужели моя дочь так вас прельстила, что вы, известный сердцеед, потеряли голову? Вы должны знать, что я не могу допустить, чтобы вы разбили сердце моей девочки короткой легкомысленной связью. Кроме того, это нанесет урон ее репутации.

– Думаю, что каждому мужчине когда-нибудь может наскучить бесконечная погоня за легкими наслаждениями, – медленно заговорил барон, старательно подыскивая слова, чтобы убедить даму в своих серьезных намерениях по поводу ее дочери (хотя отношения, о которых шла речь, ни в коей мере нельзя было назвать серьезными в обычном понимании этого слова). – Свет рампы, закулисные вечеринки, шумные компании, скачки – все это меня больше не привлекает.

– Вы хотите сказать, что никогда прежде не были по-настоящему влюблены? – подала голос подруга хозяйки.

– Все когда-то переживали первую любовь, – многозначительность его слов удивила самого Фридриха. Сейчас он с трудом мог вспомнить, кем увлекался в ранней юности. – Однако это чувство редко бывает долговечно. Лишь с возрастом и жизненным опытом приходит умение разбираться в людях и себе самом. Впрочем, должен признать, что я еще не до конца осознал произошедшую со мной перемену. Но могу заверить вас в том, что случайная встреча с Элизой показала мне, насколько я пресытился прежней жизнью.

– И чем же вас так пленила Элиза? – поинтересовалась Аманда.

– Пленила… да, это именно то слово, – Фридрих обольстительно улыбнулся хозяйке, а из его уст легкой рекой потекли слова, которыми он привык сводить с ума женщин: – Ваша дочь взяла меня в плен, опутав своими чарами. Ее красота и обаяние околдовали меня, но… – он выразительно приподнял одну бровь и удивленно поинтересовался: – Где же сама Элиза? Я, честно говоря, приехал, чтобы встретиться с королевой моего сердца…

– Ах, вот как? – ледяным голосом остановила его фрау Розенмильх. Ее презрительный взгляд, брошенный на пустые руки Фридриха, объяснил холодность ее тона: ни цветов, ни подарков. Влюбленный мужчина не удосужился о самом простом знаке внимания. – Элиза сейчас спустится к нам, но вы должны помнить, что моя дочь – юная и неопытная девушка, и эмоции у нее часто берут верх над здравым смыслом. Я обязана оградить девочку от ошибок; надеюсь, вы меня понимаете?

– Я восхищаюсь вами, мадам, – натянуто улыбаясь, ответил барон. Он с трудом удержался от язвительной реплики. Подумать только: содержанка, готовая продать своего ребенка любому мужчине со знатным происхождением и звонкой монетой, уверяет его в том, что искренне заботится о дочери!

Переглянувшись с подругой, фрау Розенмильх принялась осыпать его новыми вопросами. Даму больше всего, конечно, интересовало состояние барона, размеры винных погребов, местоположение родового имения, количество породистых скакунов в конюшнях, имена ювелиров и банкиров, услугами которых он пользуется, и еще очень многое, многое другое. Будь эта дама менее пристойна, то она, наверно, не преминула бы поинтересоваться и его мужскими возможностями. Определенно, гостя оценивали, как породистого жеребца.

Фридриху с большим трудом удалось сохранить самообладание. Никто и никогда так открыто не интересовался его платежеспособностью, но в этом доме, похоже, все перевернуто с ног на голову, и здесь именно женщины выносят приговор мужчинам, подобно тому, как в высшем свете мужчины обсуждают достоинства женщин.

Барон задумчиво разглядывал Аманду. Его весьма задело высокомерное поведение этой дамы. Еще мгновение – и он будет разговаривать с ней на ее языке, что вряд ли понравится этой излишне самоуверенной кокотке.

– А теперь, ваша светлость, ответьте мне честно: что же так привлекло вас в моей Элизе? – Аманда вернулась к вопросу, который ее больше всего беспокоил.

– Она прелестна, – устало проговорил Ауленберг, хватаясь за первое пришедшее ему на ум слово. – И восхитительна…

– Возможно, – с приторно-медовой улыбкой согласилась хозяйка. – Особенно если учесть то, что ночью она предстала перед вами с испорченной прической и в насквозь промокшем платье.

– Но при этом Элиза проявила довольно сильный характер. Кроме того, она оказалась совершенно непредсказуемой, – неожиданно признался Фридрих, вдруг осознав, что именно эта черта девушки заинтересовала его.

– Вас привлекла ее непредсказуемость? – озадаченно уставилась на него Аманда. – Да уж… Только сумасбродное создание способно бродить по ночным улицам под проливным дождем. Но чтобы такое поведение могло нравиться?.. – она пожала плечами.

– Если быть честным, то я и сам не могу понять, что привлекло меня в этой маленькой сумасбродке, – медленно проговорил Ауленберг, пристально глядя в глаза любовнице князя Рудельштайна. – Единственное, что я могу сказать вам наверняка, так это то, что мои руки дрожат, кровь бросается в голову, а внутри все воспламеняется при одном взгляде на Элизу, – его дыхание стало учащенным, а во взгляде заиграл жаркий огонь. – И самое удивительное в этой истории то, что ваша дочь сумела меня остановить. Видит Бог, такого со мной еще никогда не происходило.