– Нет, – зашептала она, задыхаясь. – Нет, Кима, не подходи. Да, я звала тебя, но ты только не подходи близко. Поняла? Не подходи, ладно? Только покажи мне, где выход. Боже, у кого я прошу помощи? У собаки! Кто бы сказал раньше, не поверила бы!

Тявкнув, псина куда-то резво побежала, и Айрис поспешила за ней.

– Кима, подожди! – задыхаясь, кричала девушка. – Я же не поспеваю за тобой!

Свернув куда-то вслед за собакой, Айрис зажмурилась от яркого света.

– Адам?

– Я здесь.

Из бокового тоннеля показался Адам, с огромным фонарем, покачивающимся в такт его шагам. Айрис кинулась прямо к нему. Фонарь ударился о стену и погас.

– Великолепно! – произнес Адам таким тоном, будто не знал, смеяться ему или плакать. – Теперь мы оба в темноте. Но зато у меня свободны руки.

Он взял лицо Айрис в ладони и прижался к ее губам в страстном поцелуе.

На секунду все замерло, как в тот раз, когда Адам прикоснулся к ее ноге в ее первое утро здесь. Но затем сердце Айрис забилось вновь, кровь снова побежала по венам, а нервы обрели необыкновенную чувствительность. Прильнув к его сильному, твердому телу, все еще хранящему запах солнца, песка и ветра, Айрис бесстыдно отвечала на поцелуй, гладя его широкие плечи.

Адам поднял голову.

– У твоих губ вкус шоколада, – прошептал он.

Айрис покачала головой. Одна рука Адама нежно поглаживала ее щеку, а другая властно прижимала к себе, словно боясь, что если он разомкнет объятия, то она снова исчезнет в непроглядной темноте тоннеля. Какой же чарующий голос у Адама, когда не видишь его резко очерченных жестких скул, туго обтянутых загорелой кожей, не видишь, как хмуро сходятся на лбу его брови.

– У меня просто погас фонарик! – упрямо заявила она, вздернув подбородок, чтобы казаться хоть немножко выше, хотя этого все равно никто не мог видеть. – Но каждый свой поворот я отмечала кусочком печенья. Я бы и без вас, в конце концов, выбралась отсюда.

– Я совершенно уверен, – усмехнулся Адам, – что, в конце концов, вы бы точно вышли из шахт, весь вопрос – когда?

Адам снова склонился к Айрис, и она почувствовала его дыхание на своих губах. Но он не поцеловал ее, поскольку то, что он делал, нельзя было назвать поцелуем. Он исследовал вкус и форму ее губ своими губами, такими нежными, но в то же время настойчивыми. Он приник к ее рту, как жаждущий приникает к источнику, пил ее вкус и никак не мог насытиться.

Закрыв глаза, Айрис застонала от переполнявшего ее наслаждения и крепче вцепилась в жилет Адама, притягивая его к себе.

– И как это тебе пришло в голову отмечать свой путь кусочками печенья? – спросил, наконец, Адам, оторвавшись от медовой сладости ее губ. – Ты сведешь меня с ума в один прекрасный день, сумасбродка. Ты хоть знаешь, что я почувствовал, когда увидел твой металлоискатель в начале тоннеля? Я думал, меня хватит удар.

– Вовсе незачем было так нервничать. Я вполне способна сама о себе позаботиться.

– Ммм, мисс Самостоятельность…

– Ты хорошо знаешь эти заброшенные рудники, Адам?

– Нет. Кстати, они даже не обозначены на картах.

– Я уверена, что ожерелье Айрис где-то здесь. Оно точно спрятано здесь. Я это чувствую.

Адам провел пальцем по четкому контуру ее губ, казалось, им не нужны слова, чтобы понять друг друга.

– Ты это серьезно?

– Конечно, серьезно, – возмутилась Айрис. – Пошли. Нам надо достать фонари.

– Айрис! – Адам железными пальцами обвил ее тонкое запястье. – Подожди минутку. Ты безуспешно искала ожерелье целых две недели, и несколько часов уже ничего не изменят. Давай поедем домой! Проведем этот последний вечер…

– Нет! – резко оборвала его девушка. – Я думала, что хоть ты понимаешь меня. Я должна помешать Дональду Фонтеноту опубликовать его лживую от первой до последней страницы книгу. А сделать это я могу только с помощью ожерелья. Пойми, самое главное в моей жизни – это найти ожерелье Айрис.

– Даже важнее, чем вот это?

Вырвав руку, Айрис уже хотела уйти, когда Адам схватил ее за плечи, причем с такой ловкостью, будто прекрасно видел в кромешной тьме. Его рот захватил в плен ее губы в яростном, страстном поцелуе, где не было и намека на нежность – только страсть, неистовая, всесокрушающая, ошеломляющая.

Прижав Айрис к шершавой стене тоннеля, Адам целовал ее, вдавливая в стену всем своим весом. Во мраке лабиринта слышалось лишь их прерывистое дыхание.

Отчаянным усилием Айрис заставила себя отвернуться от губ Адама.

– Ч-что ты подразумевал под «этим»? – Ее голос дрожал, несмотря на все попытки успокоиться. – Хочешь провести последний вечер в моей постели? И ты решил, что я соглашусь – в благодарность, что твоя любимая псина нашла меня?

Адам отшатнулся. В темноте она не видела его лица, лишь слышала тяжелое дыхание.