– Ты бросила работу? – удивленно переспросила Кэролайн. – Я думала, ты помешана на своей работе и тебя так и похоронят с твоим офисным телефоном, двумя мобильниками, ноутбуком и карманным компьютером.

Мел рассмеялась, она успела отвыкнуть от своеобразного юмора Кэролайн.

– Вполне возможно, – сказала она. – Правда, компания вряд ли расщедрится на карманный компьютер для такого рядового сотрудника. Это только для высшего эшелона. Слушай, почему бы нам сейчас не посидеть где-нибудь вдвоем? Только ты и я.

– Боюсь, что сейчас не получится, – отвечала Кэролайн с явным сожалением. – Грэм поздно приходит с работы. Может, завтра днем? Как насчет ленча? Только я не могу никуда уйти из дома, потому что ко мне придут красить рамы, мы уже несколько лет все собирались. Но ты могла бы приехать ко мне…

Мел уже и не помнила, когда была у Кэролайн дома.

– С удовольствием, – сказала она. – И девочек возьму с собой, если у Кэрри с горлом будет получше.

– Конечно. Бедняжка Кэрри.

Дом Кэролайн, прямо скажем, не просился на обложку журналов, специализирующихся на архитектуре и дизайне. На стенах было слишком много отметин, так как десятилетний Райан, восьмилетний Фион и шестилетний Лука практиковались на них в своем искусстве владения футбольным мячом и учились забивать голы. Небольшой садик на задах дома был также в распоряжении мальчиков. Когда-то зеленая лужайка теперь была основательно вытоптана, а большая часть кустарника поломана. Было ясно, что именно здесь они каждый день играли в футбол. Однако, несмотря на это, все в доме дышало уютом и теплом, от горшков с цветами на подоконниках до аппетитного запаха, доносившегося с кухни, где Кэролайн готовила суп, лазанью и свои фирменные овощи с пармезаном. Более того, она испекла волшебные тарталетки с клубничным кремом, украсив каждую фигуркой из мармелада.

Сара и Кэрри, которая чувствовала себя сегодня гораздо лучше, были в восторге от всего этого.

– Пока я освоила только первую фазу – кексы, – заметила Мел, сидя за кухонным столом, пока Кэролайн доставала красивые тарелочки с цветочным рисунком, чтобы положить на них тарталетки для девочек. – До остального я еще не доросла.

– Все впереди, – улыбнулась Кэролайн. – Кексы – это только начало, можно сказать, первая волна. Когда я чувствую ее приход, я быстренько встаю к плите и пеку, а часть теста замораживаю. А когда нет настроения, иду в ближайшую кондитерскую. Зачем беспокоиться и делать тесто, когда можно купить его, причем получится даже дешевле? Но сейчас я на диете, и поэтому – табу. Экономлю и деньги, и калории.

– Я думала, ты печешь с утра до вечера.

– Вот и чудесно, если люди так думают, – улыбнулась Кэролайн. – Иначе они все время приставали бы ко мне с вопросом: «Чем же ты занимаешься весь день?» – причем произносили бы это снисходительным тоном. Если кто-то знает, что ты хорошо готовишь, он склонен думать, будто ты больше ничего, и не делаешь, как только стоишь у плиты целый день и изощряешься в своих кулинарных способностях. И действительно, на что еще способна женщина?

Мел не могла не разделить с Кэролайн ту горькую иронию, которая звучала в ее словах.

– Мы можем устроиться в саду, – предложила Кэрол. – И девочкам будет, чем заняться, там полно старых игрушек моих ребят.

– Прекрасно.

Они уселись за круглый плетеный стол и продолжали беседу, пока Сара и Кэрри с интересом обследовали новый для них сад.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы Кэролайн перешла к той теме, которая в данное время больше всего беспокоила ее. Ей казалось, что ее брак переживает трудные времена.

– Кризис среднего возраста, – пояснила Кэролайн. Посещение спортивного клуба было для нее одним из наиважнейших дел с тех пор, как она оставила работу, чтобы сидеть дома с детьми. Конечно, кто-то утверждает, что можно с таким же успехом просто ходить пешком, но как трудно заставить себя отправиться на прогулку поздним зимним вечером. И постепенно она стала прибавлять в весе.

«Мы все с возрастом полнеем» – это было все, что сказал Грэм, когда Кэролайн пожаловалась ему, что чувствует себя толстой, неуклюжей и старой.

– Ну что это за ответ? – вздохнула она, глядя на Мел. – Я пришла к выводу, что мы говорим как по испорченному телефону. Он просто не слышит меня. – Кэрол считала, что Грэм не только не понимает ее, но и не пытается понять. Его не интересовала эта тема. – Еще несколько лет назад он то и дело говорил мне, как чудесно я выгляжу, – грустно вздохнула Кэрол. – Теперь же я могу весь день проходить в пижаме, а он этого даже не заметит.

Мел вспомнила, какой была Кэролайн, когда они работали вместе: стройной, худенькой и ужасно сексуальной. Все мужчины оборачивались, когда она проходила мимо. Да, сейчас она стала другой, но все равно выглядела неплохо: милое, живое лицо, а фигура стала даже более эффектной, чем прежде. Но блеск глаз исчез.

– Грэм сказал, что современные женщины помешаны на диетах. И это так скучно, что он вообще не желает обсуждать эту тему.

Тогда Кэролайн записалась в группу борьбы с лишним весом и похудела на двенадцать фунтов, хотя все же не достигла своей заветной цели.

– Все люди в группе так радовались за меня, а Грэм даже не заметил, – с горечью продолжала она. – Раньше он всегда замечал, когда я чего-то добивалась в работе, а теперь, что бы я ни сделала, он просто не желает этого видеть…

«Как все это горько», – думала Мел, слушая подругу и пытаясь найти слова утешения.

– Помнишь, когда мы поссорились тогда из-за Лорны, – начала Мел, – ты сказала, будто никто не понимает, что быть домохозяйкой и воспитывать детей – это самая трудная работа на свете? Ты была права, а я ошибалась, Кэрол. Это действительно не так-то просто, – заключила она. – Эйдриан поддерживает меня и говорит, что я просто супер, но все равно это не так, как когда тебя благодарят за удачный отчет на работе или когда ты сама чувствуешь удовлетворение, закончив какой-то особенный проект. Всем, кажется, что любой человек, имей он хоть каплю ума, сможет готовить, убирать и воспитывать детей и ничего трудного тут нет. Но когда ты сама занимаешься со своими детьми, и они растут умными, хорошо ладят с взрослыми, тогда ты понимаешь, что это важная, особенная работа, которую никто не сделает за тебя.