– На чье имя был выписан чек?

– На имя мистера Брунера в «Банк Суматры».

– Пожалуйста, сообщите нам имя этого человека.

– Ганс. И на чеке было написано Ганс Брунер.

– Откуда вам это известно?

– У меня есть копия чека из «Банка Суматры».

– Вот как? Откуда?

– Я написала туда и просила прислать мне копию чека.

– И они выполнили вашу просьбу? Значит, у вас есть этот чек?

– Нет, у меня есть копия.

Кейн взял у нее из рук копию чека.

– Это настоящая копия?

– Она заверена по всем правилам.

– Почему вы нам не представили это доказательство раньше?

– Вы меня о нем не спрашивали. Судья Хальм снова вмешался:

– Господин обвинитель, при всем моем уважении к вам, я вынужден спросить, каким образом эти доказательства могут быть «за» или «против» обвиняемого?

– Если этот документ действительно является заверенной копией настоящего чека, Ваша Честь, тогда мы не сможем доказать виновность обвиняемого в получении денег в качестве выкупа, потому что эти деньги получило другое лицо.

– Не совсем так. Обвиняемый все равно может быть связан с этим делом.

– Возможно, но возникают кое-какие осложнения. Это вынуждает нас трактовать некоторые моменты совсем иначе. Мне тяжело вести дальнейший допрос.

Кейн повернулся к Милли.

– Ваш муж, Джеймс Уэддерберн, был доверенным лицом вашего отца на момент его смерти и после, верно?

– Это чудовищная ложь! – заорал Джеймс, вскакивая с места.

– Мистер Уэддерберн, попрошу вас занять ваше место, – сказал судья.

– Это – ложь, и она знает это!

– Пожалуйста, замолчите, или я прикажу, чтобы вас вывели из зала суда.

– Ну и выводите, – продолжал орать Джеймс, вырывая руку у судебного пристава. – Я не собираюсь здесь сидеть и молча выслушивать эти грязные наветы!

– Ведите себя достойно, или я прикажу вас арестовать, – сказал Хальм, глядя на него поверх очков. – Не смейте превращать суд, в зверинец, мистер Уэддерберн, ваше положение в здешнем обществе меня совершенно не касается. Вам еще дадут слово, успокойтесь!

Джеймс сел, продолжая пыхтеть от злости.

– Майор Кейн, прошу вас продолжить допрос свидетельницы.

Обвинитель повернулся к Милли.

– Вы говорите, что ваш муж был доверенным лицом отца. В то время, когда был выписан чек, вы знали об этом?

– Я обнаружила это позже.

– Насколько позже?

– Примерно через неделю после того, как приехала домой.

– Вам кто-то подсказал это?

– Да.

– Кто?

– Миссис Малумба, она была другом отца и моей экономкой.

– Она тоже лжет! – взорвался Джеймс.

– До этого вы знали Ганса Брунера?

– Да, он был на судне до того, как там появился Эли Боггз и остальные владельцы чайных плантаций. Он был там в качестве первого помощника капитана О'Тула.

– Но они не были владельцами чайных плантаций, миссис Уэддерберн, вы понимаете это? Поэтому не стоит так о них говорить. Брунер был пиратом, таким же как Боггз, ясно?

– Да, наверное, это так.

– Значит, он собирался совершить те же преступления, что и обвиняемый, но был заранее внедрен на судно в качестве члена команды.

– Видимо, так.

– Что вы хотите этим сказать, миссис Уэддерберн, вы все время употребляете «наверное» и «видимо»? Разве он не вел себя абсолютно так же, как Боггз, который захватил «Монголию» и украл весь груз?

Милли медленно кивнула.

– Мне кажется, что вам не нравится, когда обвиняемого называют пиратом.

– Это потому, что она влюблена в него! – снова заорал Джеймс.

– Господин секретарь, прошу вас удалить мистера Уэддерберна из зала суда, – строго заявил судья.

Джеймса вывели из зала.

– Суд объявляет перерыв до трех часов дня. Публика стала расходиться.

Когда заседание суда снова началось, судья Хальм обратился к присяжным заседателям:

– Джентльмены, проанализировав ситуацию, я пришел к заключению, что суд, вместо того чтобы рассматривать дело Эли Боггза, обвиняемого в похищении, стал слишком усердно обсуждать финансовые злоупотребления в семье Уэддербернов. Я требую, чтобы заседание занялось обвиняемым. Я только что получил послание от губернатора, который в данный момент присутствует на заседании суда. – Судья Хальм поклонился в сторону маленького стола, за которым сидел сэр Джон Боуринг. Перед ним были разложены бумаги. – Сэр Джон заявил, и я совершенно с ним согласен, что недавние показания со стороны миссис Уэддерберн непонятно почему отвлекли нас от разбирательства вины подсудимого.