Джиллиана улыбнулась.

– Должна признаться, нет. Глупо, правда?

– Молодо-зелено, конечно, но не настолько уж глупо, – отозвался он.

– А ты много раз был влюблен?

– Один раз, в молодости, я был отчаянно влюблен. – Грант вздохнул. – Но обстоятельства изменились, а с ними ушли и чувства.

Джиллиана промолчала.

– К несчастью, вышеупомянутая леди была уже замужем. Брак нельзя было назвать счастливым, но и несчастливым тоже. Она была совсем не против завести со мной роман, но мне хотелось чего-то более постоянного.

– И, без сомнения, респектабельного, ведь ты граф.

– Вовсе не потому что я граф, – не согласился Грант, – а просто я чувствовал, что мне очень хочется создать с ней семью. Встречаться за завтраком. Спрашивать, хорошо ли она спала, или знать, что хорошо, ибо она провела ночь в моей спальне.

Джиллиана почувствовала, как по ее телу разливается тепло не столько от его слов, сколько от образа Гранта как заботливого мужа.

– Но неужели некому было образумить тебя? Совсем некому? А где был твой отец? – немного помолчав, спросил он.

Джиллиана печально улыбнулась.

– Когда у тебя будут свои дети, Грант, ты узнаешь, что можешь контролировать очень многое в их жизни, но только не их увлечения. Сомневаюсь, что я послушалась бы его, даже если б отец и попытался меня образумить.

Джиллиана устремила взгляд на потолок, вспоминая ту девочку, которой она была в те дни, и улыбнулась своим воспоминаниям.

– А какова судьба твоего ребенка?

Джиллиана оцепенела.

Грант лежал на боку к ней лицом, подперев голову рукой. Он медленно потянул вниз простыню и обнажил тело Джиллианы. Мягко положив ладонь на ее живот, он провел кончиками пальцев по чуть заметным белым линиям.

– Ты рожала, Джиллиана.

Она закрыла глаза, ожидая его дальнейших слов, чувствуя, как ужас накатывает на нее. Конечно, он видел. Конечно, он хочет знать. Страсть лишила ее остатков разума.

Прошла, наверное, минута или две, а он больше ничего не говорил.

Джиллиана пошевелилась, затем села на кровати. Она никогда никому об этом не рассказывала, не делилась своим горем ни с единым человеком и теперь чувствовала, что тяжесть слишком велика, чтобы не облегчить душу.

– Что случилось с твоим ребенком?

Она опустила голову, подумав, что лучше бы Грант не был таким любопытным. Или пусть бы он был таким надменным, каким она его вначале считала. А сейчас в его тоне была мягкость, а в голосе доброта и тепло, и это затрудняло возможность признания.

– Когда обнаружилось, что я беременна, родители отправили меня к двоюродной тетке – ведь я навлекла на семью позор. Но спустя какое-то время я узнала, что тетка собирается отдать моего ребенка на воспитание в чужую семью. Полагаю, с моей стороны глупо было думать, будто я могу жить, как жила прежде, не понеся наказания за свое преступление.

– Вот значит, куда делся ребенок?

Она покачала головой.

– Я знала, что скорее умру, чем отдам своего ребенка. Поэтому я ушла. Это оказалось очередной глупостью, потому что меня ограбили, а мой саквояж украли. Меньше чем через день у меня не было ни денег, ни вещей, ни будущего.

Грант больше не задавал вопросов. Джиллиана улыбнулась. История, конечно, не слишком приятная, но и не такая ужасная, как расписал доктор Фентон.

– Доктор Фентон увидел меня, когда я стояла на углу улицы в Эдинбурге. Он появился прежде, чем мне пришлось продавать себя, и забрал меня к себе домой. Они с Арабеллой отнеслись ко мне с большим участием.

Грант ничего не сказал, но тоже сел и придвинулся поближе к Джиллиане. Она ощутила тепло его тела и на мгновение испытала соблазн повернуться к нему. Но ведь страсть лишь отсрочит ее рассказ, не сотрет его.

– Мне было слишком плохо, чтобы беспокоиться о чем бы то ни было. Я жила только ради ребенка. Если я ела, то для него, не для себя. Если ложилась, то уже совсем обессилев, а не из желания отдохнуть. Но когда он родился, все изменилось.

Джиллиана сделала глубокий вдох.

– Он был самым прелестным малышом, которого я когда-либо видела. Очаровательный ребенок с пушистыми волосиками. У него были голубые глазки, как у меня. Едва взяв его на руки, я поняла, что теперь все будет по-другому. Я обрела любовь, самую чистую и прекрасную любовь в мире. Не имело значения, что Роберт меня бросил. Он оставил мне этот чудесный подарок.

Грант ничего не говорил, но Джиллиана почувствовала прикосновение его ладони к своей обнаженной спине. Она встала, не сразу вспомнив о своей наготе, затем накинула рубашку и медленно прошла к окну, не отрывая взгляда от солнечного пейзажа Роузмура.

– У меня был один прекрасный, неповторимый день. Один абсолютно восхитительный день счастья. Не многие люди могут сказать, что в их жизни было двадцать четыре часа абсолютного счастья и что в этом отрезке времени не было ничего, омрачившего радость. – Джиллиана услышала, как Грант встал, и подумала, что лучше бы он оставался в постели. Но нет, он подошел и положил ладони ей на плечи, притянув спиной к себе.