Шрифт:
Цикады гремели свою ночную песнь, и в небе медленно плыли звёзды с востока на запад.
Глава девятая
Его толкали, дёргали за ногу, стаскивали одеяло. Он засыпал и без одеяла. Позвали вожатого. Андрей Геннадиевич за ногу дёргать не стал. Он положил Игорю на лоб руку. И глаза раскрылись.
— Температура пониженная. Что болит: голова, живот, горло, ноги, спина?
Игорь опомнился. Никак нельзя, чтобы он сегодня был не в порядке, это улика — каждый разведчик знает...
— Ничего не болит, Андрей Геннадиевич. Глаза как-то не раскрываются.
— Надо полагать, перекупался. В умывальник бегом марш!
И завертелось колесо жизни. Бегом в умывальник, бегом на зарядку, бегом на линейку.
Когда стоял на линейке, сон его опять сморил. Голова падала на грудь. Один раз он даже пошатнулся. Ребята поддержали его с двух сторон, и пошёл по строю шепоток, что Судаков заболел.
Такой слух надо было решительно пресечь. Игорь подтянулся и стал внимательно слушать, что говорит в микрофон старшая вожатая.
— ... самым чистым оказался вчера второй отряд! — объявила Ирина Петровна. — Ему мы вручим Мишку-чистюльку. Председатель совета отряда, получите Мишку!
Оркестр грянул туш.
Председатель совета второго отряда подбежал к старшей вожатой, получил ярко-лимонного плюшевого медведя и побежал на место.
— Самые грязные помещения и самая отвратительная территория были вчера у девятого отряда! — продолжала старшая вожатая. — Оркестр, сыграйте позорный марш девятому отряду!
Взвыли вразнобой трубы, забухал вразнотык барабан, писклявая флейта выпевала основную мелодию из «Марша Черномора ».
Девятый отряд поник с опущенными головами.
Когда иссякла дикая музыка, Ирина Петровна объявила распорядок дня:
— Сразу после завтрака проводим трудовой десант по уборке территории. Особенно обратить внимание девятому отряду: чего у вас только не набросано вокруг здания. Третий отряд тоже хорош! Девятый вас, можно сказать, выручил, а то бы слушать позорный марш вам. В десять часов все отряды организованно идут на пляж, купание будет до двенадцати тридцати. После полдника состоится матч по футболу между сборной пионеров и командой вожатых. И после ужина будет кино, название картины узнаете в обед, её ещё не привезли. Всё. Др-ружина, напра-а-а-во! За отрядом пионерских вожатых, за советом дружины ша-а-агом... марш!
И грянул оркестр.
— Первый отряд, держать равнение в шеренгах! — командовала Ирина Петровна сержантским голосом. — Ногу, девочки, ногу!.. Второй отряд идёт прекрасно!.. Пятый отряд, что у вас за куча мала? Командир отряда, наведи порядок!.. Девятый отряд отлично идёт!.. Двенадцатый хорошо. А лучше всех сегодня шагают самые маленькие, тринадцатый отряд!..
Завтрак Игорь старательно в себя запихал, хотя аппетита никакого не было. Но нельзя было опять демонстрировать, что он не в обычном порядке. Сахар сунул в карман. Вышел из столовой, увидел пребывающего под кустом Тюбика. Подошёл, поздоровался, погладил.
Протянул сахар:
— На, Тюбик! Это тебе.
Тюбик лениво взглянул на любимое лакомство и отвернул нос.
— Ты чего?! Не хочешь сахарку? Тюбик посмотрел на Игоря и сказал:
— Р-р-р-р...
Мол, не приставай.
Поднялся и побрёл к другому кусту, опустив хвост.
«Да, дела!..» — встревожился Игорь и побежал догонять отряд.
После трудового десанта пошли на пляж. Искупавшись и выйдя по команде из воды, Игорь почувствовал себя совсем бодро, будто нормально спал ночь. Лёг обсыхать. Повернул голову вправо. Рядом лежал Дунин.
Вздрогнул:
— Какой ты всегда неожиданный.
— Это потому, что я сам собой управляю, — сказал Дунин. — Где хочу, там и появляюсь... Папа приехал, привёз пиротехнику. Праздник Нептуна будет завтра. После концерта костёр на море и фейерверк. Работы у нас завтра — без рук, без ног останемся. Как у тебя физическо-моральное состояние?
— Ничего, терпимо, — сказал Игорь.
— За тобой долг, помнишь?
— Не помню.
— Написать названия на водных велосипедах.
— А, это помню.
— Сказать вожатому, что тебя мой папа зовёт?
— Захар Кондратьевич меня в самом деле зовёт?
— Какая разница? Попрошу — позовёт. Ты же не гулять отправляешься, а работать.
— Знаешь, Борис, всё-таки пусть сперва Захар Кондратьевич в самом деле меня позовёт работать, а потом уж я пойду, — сказал Игорь. — Столько хитрим, сил больше нет.
— Не хитрим, а приспосабливаемся к обстоятельствам, — поправил его Дунин. — Значит, мне лишний раз бежать?
Пришлось Дунину сбегать, спросить у отца разрешения позвать Игоря, чтобы написал названия на велосипедах. Захар Кондратьевич разрешил, тогда Дунин прибежал обратно, спросил разрешения у Андрея Геннадиевича, и только после этого они с Игорем пошли в ангар.