Двое охотников, оставленные для охраны жилища, стали собираться. Неужели они решили идти на поиски?!

Никто не заметил, как Зурра снова сказала что-то мужу.

Злобное громкое карканье заставило всех вздрогнуть.

— Крр-ра, кр-ра, крр-ра! — кричал Черный Ворон.

Глаза его были закрыты, и от этого карканье казалось особенно зловещим.

— Черный Ворон слышит беду. Горе вам, люди таж. Братья Оггру бродят рядом с вашим жилищем. Братья Оггру, хозяева пещеры мертвых, хотят жертв. Женщины, Черный Ворон видит охотников. Скоро они будут здесь.

Непонятные, полные скрытой угрозы выкрики жреца посеяли страх и смятение в сердцах людей. Они даже не сразу бросились к лазу, так потрясли их и напугали обещания скорых бед.

А когда бросились, увидели на заснеженном склоне холма маленькие шевелящиеся фигурки.

По тому, как шли люди, понуро и молчаливо, чувствовалось — что-то случилось.

Многие побежали навстречу.

Охотники волокли шкуру, на которой лежала темная туша. Да это же человек! Это же вождь, Большой Орел!

Беда пришла в жилище людей. Завыли женщины. Лана выла громче всех, царапая себе лицо и грудь.

В свете костра осмотрели раны вождя. Он не подавал признаков жизни. От левого плеча поперек груди шел страшный рваный след от когтей тигра.

— Могучий тигр напал неожиданно, — рассказывал старый охотник Желтый Клык. — Если бы не храбрость Большого Орла, не все увидели бы снова жилище. Зверь украл нашу добычу. Тигр — презренный враг…

Черный Ворон и теперь не шевельнулся, хотя ему полагалось немедленно приниматься за раненого, пока злые дивы не проникли через раны внутрь, ведь тогда человек станет собственностью дивов.

Мудрый Аун принялся очищать раны вождя и велел охотникам принести в мешке из шкуры воды из ручья, а старухам — сушеных целебных трав и курения для священного огня, чтобы жрец мог прогнать братьев Оггру из жилища.

Большой Орел заскрипел зубами и несколько раз повернул голову из стороны в сторону от боли. Глаза его оставались закрытыми. Как видно, злые дивы уже успели причинить ему зло, проникнув через рану.

А Черный Ворон втайне ликовал. Теперь он один будет вершить власть в племени. И об этом он скажет сейчас.

Едва успел Мудрый Аун присыпать раны целебной золой, чтобы остановить кровь, как жрец поднялся во весь свой рост и возвестил громовым голосом:

— Черные дивы ночи жестоко карают племя таж. Беда и голод пришли в жилище…

Он широко раскрыл свои ужасные глаза и медленно обвел всех пристальным, проникающим в душу взором.

— В Слове предков спасение ваше! Пусть страх перед Словом всегда будет с вами!

Люди, как того требовал обычай, опустились на землю, садясь на пятки и держа руки на плечах крест-накрест, в знак внимания и смирения.

Из дальних углов к костру сползались все, кто понимал Слово, кто мог двигаться.

— Все вы видели, как вождь Большой Орел не захотел принести волка в жертву дивам ночи, и вот они наказали его, и братья Оггру забирают вождя к себе…

— О, спаси его, Черный Ворон, — жалобно простонала Лана.

— Нужно исполнить желание дивов. Приведите сюда волка! Все взоры обратились к Муне. Девочка съежилась, пыталась отползти в темноту, но люди сидели плотно и не пускали ее. Слезы текли по ее щекам.

— Нет, не я! Пусть это сделает Лан, он знает, где детеныш волка.

— Упрямая! — закричал жрец и бросил в костер пучок сухой травы, отчего искры столбом взвились к темным сводам. — Дивы зла накажут жестоко!

Лан поднялся и, ни на кого не глядя, побрел к выходу. Да и как быть, если в опасности жизнь вождя, жизнь отца?! Двое охотников запалили факелы и поспешили за ним.

От ярости на Муну розовый туман застлал глаза Черного Ворона. Теперь, когда он был единым властителем над этими людьми, казалось неправдоподобным, чтобы какая-то девчонка вторично отказалась подчиняться ему. О! Он не будет знать жалости. Пусть наконец непокорные понесут наказание.

— Мать Олениха велела всем людям таж хранить Слово предков, и я, Черный Ворон, сейчас скажу его вам: «Были великий лес и горы, закрывающие полнеба. Было Большое Солнце и много воды… Людей в племени было — как звезд на небе, как деревьев в лесу. Довольно было у них сладкого мяса, плодов и целебных трав…»

Жрец замолк. Он не забыл, что говорить дальше, он колебался, страшась гнева мертвых, которые все услышат через дыру. «Надо было хоть камнем завалить лаз в пещеру предков», — подумал он.