Рейдер зажег фонарь и поднес его поближе к лицу Блайт. Заметив запавшие щеки и заострившийся нос, он, нахмурившись, отвернулся.

Ему хотелось уйти и тут же забыть о Блайт, а еще лучше немедленно выпроводить ее из каюты. Но какая-то сила заставляла его снова и снова вглядываться в ее бледное личико, смотреть на эти полуоткрытые потрескавшиеся губы. Внутри Рейдера шла мучительная борьба. В конце концов джентльмен все-таки победил в нем. Рейдер встал, подошел к сундуку и, достав оттуда маленькую баночку, вернулся к лежащей на койке Блайт. Длинным загорелым пальцем он осторожно нанес мазь на ее сухие губы, затем этим же пальцем смазал и свои. На мгновение ему показались, будто их губы соприкоснулись. Рейдер с трудом заставил себя отвернуться, чувствуя, что его непреодолимо тянет дотронуться до Блайт. Она словно имела над ним какую-то власть. Может, эта Вул-вич действительно ведьма?!

Рейдер тяжело вздохнул и вдруг почувствовал ужасную жажду. Допив оставшуюся в графине воду, он тщательно умылся, затем переоделся. Это немного взбодрило его. Однако жажда не отступала. Тогда Рейдер крикнул старому Вилли, чтобы тот принес еще воды. Вилли тут же притащил огромный кувшин, и Рейдер пил до тех пор, пока не понял: больше в него уже не влезет. Утолив таким образом жажду, он задумался над тем, где же ему спать сегодня ночью. Рейдер опять подошел к койке и уставился на бледные губы девушки. Внезапно его осенило, что она наверняка тоже страдает от жажды. Связанная, с кляпом во рту… – это продолжалось, должно быть, почти сутки! Рейдер отлично знал, каково терпеть такие муки. Однажды в Алжире его самого схватили и связали, и несколько дней ему пришлось провести с кляпом во рту. После освобождения Грандом Деем, Рейдер пил как верблюд и поклялся, что больше никогда не будет испытывать жажду.

Он попытался приподнять Блайт, но она все еще не пришла в себя. Тогда, одной рукой обхватив ее за плечи, он поднес к ее губам кружку с водой. Сначала вода стекала по подбородку, не попадая в рот, потом Блайт начала жадно глотать воду, пока не выпила всю кружку до дна. Рейдер прижал девушку к себе и потянулся, чтобы снова наполнить кружку, но Блайт сползла на подушку и вновь погрузилась в забытье.

О господи! Проклятая ведьма! Ему наверняка придется спать на этой чертовой палубе и, скорее всего, не один день!

В прибрежной части Филадельфии этой ночью было особенно оживленно. Наконец-то прибыли долгожданные французские корабли, и весь прилегающий к гавани район наводнили подвыпившие моряки и солдаты. Выпивка и женщины шли нарасхват. В особенности веселились два дружка, Раньон и Спарс. Накануне они отхватили большие деньги за сущую безделицу: похитили одну девицу для какого-то моряка. А кроме того, получили дополнительное вознаграждение за согласие доставить записку в магазин, находившийся недалеко от доков. Правда, записка все еще находилась при них, поскольку ее следовало отнести только на следующее утро.

Ближе к полуночи Раньон и Спарс забрели в дешевые номера, где к ним сразу же привязались две довольно неряшливые девицы. Обещая массу удовольствий, они потащили изрядно подвыпивших мужчин по полусгнившим ступенькам наверх, в одну из комнат.

Как только все четверо оказались в пропахшей сыростью комнатушке, одна из женщин достала бутылку дешевого Пойла и настояла на том, чтобы каждый выпил хотя бы по рюмке. За этой бутылкой последовала другая, и вскоре оба дружка уже валялись на полу с вывернутыми карманами. В маленькой металлической жаровне обугливались клочки записки, найденной шлюхой в кармане Раньона. Женщина не умела читать, но по виду бумажки догадалась, что это отнюдь не ценный вексель…

Солнце стояло уже довольно высоко, когда Блайт проснулась от тихого позвякивания и шуршания. Открыв глаза, она обнаружила прямо перед собой заросшее щетиной мужское лицо и внутренне сжалась, но быстро совладав со страхом, сердито нахмурила брови. Лицо отодвинулось, однако темные, подвижные, как у хорька, глазки продолжали внимательно разглядывать ее.

– Прошто профефял шифа ли ты, – прошамкал старик беззубым ртом, затем повернулся и, постукивая по полу деревяшкой, захромал к двери.

С минуту Блайт лежала неподвижно, чувствуя ужасную слабость, но вроде бы все было цело. Кажется, она потеряла сознание… А что, если?.. Блайт вскочила как ошпаренная и с бешено бьющимся сердцем осмотрела свою одежду. К счастью, все было на месте, ее даже не пытались раздеть. Она облегченно вздохнула. Внезапно рот ее наполнился слюной, ноздри затрепетали: по каюте разливался дурманящий запах еды… аромат свежеиспеченных булочек… дразнящий воображение запах шоколада, свежезаваренного чая и острого сыра…

Блайт дважды сглотнула и огляделась, обнаружив, к огромному удивлению, на круглом черном столе серебряный поднос, заставленный всевозможными яствами. Она поспешно подбежала к столу. Господи, чего тут только не было! И все такое аппетитное, изысканное… Вот омлет с ветчиной, сверху посыпанный кусочками острого сыра, горячие булочки с изюмом, изумительно свежее масло и густой горячий шоколад, смесь нарезанных ломтиками тропических фруктов с тертым кокосом… Блайт едва не лишилась чувств. Еда… и какая!..