Дует свежий ветерок. Он несет запах деревьев, трав…

На аэродроме большое движение. И я вижу, какие огромные силы были приведены в действие. Я много чего вижу. Да, у русских на этот счет техника имеется не хуже, чем у нас! Вот уж не подумал бы. Самолеты-то у них, поди, раз в год угоняют, не то что у меня на родине. А вот ведь все предусмотрели, есть у них и техника и люди.

Не люди, а черти!

— Ну что, товарищ Лунев, товарищ старший лейтенант Лунев, — улыбается врач и косит глаз на мои еще лейтенантские погоны, — прощайте. Знаете, госпиталь, наверное, одно из немногих мест, где лучше, чтобы тебе говорили «прощайте», чем «до свидания». Желаю успеха!

— Спасибо за пожелание, — говорю, — и за все спасибо.

Я ничего не понимаю в медицине. Когда меня тогда вывели с перевязанной рукой из самолета (сам шел), мне казалось, что это ерундовое ранение. Проваляться же пришлось в госпитале страшно долго; три операции… Из-за чего? Нерв какой-то поврежден, кость раздроблена…

Тогда же на аэродроме все было так здорово! Уже потом я понял, насколько серьезные были у нас противники, когда читал протоколы их допросов. Ну, а операцию мы провели неплохо. Не обвиняйте меня в нескромности. Я ведь это только вам говорю.

А по службе — «задание выполнено», доложили, и все.

Но задание-то было (это опять-таки только вам) чертовски трудное. И вот то, что все прошло, как любят выражаться космонавты, нормально, что не было потерь, никто из пассажиров и из наших не пострадал (разве что рука моя, так это не в счет, издержки производства), то, что не зря готовились, не зря тренировались, что «все системы» себя оправдали, — вот это главное.

Во всяком случае, первое, что я испытал тогда, спускаясь по трапу, это чувство удовлетворения.

Меня сразу утащили на разные операции, уколы, перевязки, рентгены и всю эту муру.

Я протестовал, отбивался, пока старший врач не прикрикнул на меня:

— Слушайте, Лунев, мы, врачи, ведь не лезем задерживать преступников, это ваша работа, так уж, будьте любезны, и вы не лезьте в нашу! Я врачом работаю дольше, чем вы на свете живете. Шагом марш в операционную!

Ну что тут будешь делать.

На следующее утро ко мне допустили только одного посетителя-женщину, японку. Вернее, двоих — еще ее сына, того малыша, которого бандиты держали заложником.

Японка говорила очень быстро и много, а переводчик переводил всего несколько фраз — он так и пояснил:

— Понимаете, она очень красиво говорит, цветисто — я суть передаю.

Она сказала, что не забудет никогда то, что я сделал для нее, для ее мужа, для ее отца (многих родственников перечислила), последним назвала Coco — так зовут мальчугана.

Смешной, наверное, Вадиму ровесник. Аккуратненький, чистенький, кожа гладкая, глаза черные-черные. И не разглядишь в щелках. Очень воспитанный, тихий.

Мать сказала, что теперь я ее сыну вроде второго отца, потому что благодаря мне он как бы снова родился на свет А иначе… (тут она всякую мистику развела — переводчик объяснил). Теперь, говорит, каждый год в этот второй свой день рождения Coco будет мне присылать открытку, рассказывать о себе. Когда научится писать, конечно.

Пригласила в гости в Японию.

Потом подтолкнула ко мне сынишку. Тот подошел, чего-то пролепетал (поблагодарил-объяснил переводчик), погладил мою перевязанную руку и поклонился. Низко, а руки по швам держал. Мать тоже так.

Ну, вот и расстались.

Я действительно получил очень красивую открытку — роща зеленого бамбука и маленький пруд. На обороте один большой неумелый иероглиф — это, видимо, Coco изобразил. До сих пор так и не знаю, что он означает. Может быть, солнце? Потому что в углу открытки также неумело, уж наверняка тем же Coco, нарисовано солнце и человечек — небось он сам.

Мне потом Коршунов рассказывал, как все было.

Пассажиров увезли в город, разместили в отеле.

Все благодарили, особенно американские туристы — они сказали, что это было замечательным дополнением к их туристической программе.

Бородачи подошли, спросили, кто у нас начальник, и обратились с просьбой — нельзя ли хоть на полчасика выдать им главаря бандитов.

Они дают слово, что то, что от него останется, вернут обратно.

Японцы составили делегацию и поехали к председателю горсовета официально выразить благодарность.