– Элиас, – сказал я, – когда мне не будет угрожать смертельная опасность, я с огромной радостью узнаю обо всех эксцентричных поступках мистера Кларена. Но до этого момента я не хочу больше ничего о нем слышать.

– Надеюсь, если когда-нибудь меня осудят за убийство и мне придется спасать свою жизнь бегством, я не буду так мрачно к этому относиться. Ну, хорошо, Уивер. Я сообщил, что ты недавно прибыл и устраивался на новом месте, но теперь готов появиться в свете. Ты холостяк, преуспевающий делец из Вест-Индии с годовым доходом в тысячу. Может, больше.

– Ты неплохо поработал. Моя квартирная хозяйка уже в курсе моего дохода.

– Сплетни не единственный мой талант, сэр. Я также пишу умные повести. Но об этом я говорить не стану.

– Холостяк с тысячей в год дохода. Мне придется вспомнить весь свой бойцовский опыт, чтобы отбиваться от барышень.

– Звучит увлекательно, но не забывай, что твоя цель – снова стать Бенджамином Уивером. Надеюсь, ты не захочешь запятнать свою репутацию до того, как это произойдет. Так вот, чтобы как следует вжиться в роль, тебе нужно знать свою биографию. Вот здесь ты найдешь литературное сочинение, прочесть которое, надеюсь, не откажешься.

Он протянул мне конверт, открыв который я обнаружил три листка, исписанные аккуратным мелким почерком Элиаса. На самом верху значилось: «История Мэтью Эванса, эсквайра».

– Советую тебе ознакомиться с тем, что я написал. Конечно, можешь вносить изменения, если пожелаешь, но в твоих интересах выучить наизусть факты твоей новой биографии. Если хочешь сделаться врагом Догмилла, просто замени вигов на тори, все остальное можно не менять. Это не так увлекательно, как приключения мистера Александра Кларена, но сойдет. Выучи хорошенько.

– Обязательно.

Я изучил первую страницу, которая начиналась словами: «После пяти лет бесплодного брака миссис Эванс просила Господа дать ей сына, и ее мольбы были услышаны. Холодной декабрьской ночью она произвела на свет двух мальчиков-близнецов Мэтью и Джеймса. Однако Джеймс умер от лихорадки, не достигнув годовалого возраста». Я понял, что на этих страницах содержалось больше сведений, чем мне, вероятно, требовалось, но, заглянув в текст далее, нашел интересные подробности табачного бизнеса Эванса. Несмотря на все свои литературные излишества, документ был бесценным.

– Спасибо тебе большое.

– Не за что, не за что. – Элиас прочистил горло. – Возможно, тебе также следует знать: я позаботился, чтобы слух о твоем прибытии на наш остров достиг журналистских кругов, поэтому не удивляйся, если прочитаешь о себе в газетах. Все это будет способствовать твоему триумфальному дебюту в Хэмпстеде.

– В Хэмпстеде?

– Через четыре дня в Хэмпстеде состоится ассамблея. – Он достал из кармана билет и выложил его на стол. – Если желаешь предстать перед светским обществом, лучшего места для этого трудно представить. Это самое приятное и яркое событие всей недели.

– Событие недели. Я могу отказаться?

– Смейся, коли хочешь, но ты должен туда пойти, если мистер Эванс желает познакомиться с нужными людьми, чтобы начать выполнять задуманное.

– Там обязательно будут те, кто может знать Бенджамина Уивера в лицо.

– Возможно. Могу лишь сказать: не знай я, что это ты, я бы никогда тебя не узнал, а если и узнал бы, то не сразу. Вероятно, я бы подумал, что где-то уже тебя видел, и все. Помни, это отвлечение внимания. Поскольку никто тебя там не ожидает увидеть, никто и не увидит. Они увидят только то, что мы хотим, чтобы они увидели.

– Ты там будешь?

– При обычных обстоятельствах я бы и помыслить не мог пропустить такое событие, но из-за меня тебя могут узнать, а это совершенно недопустимо. Кроме того, я отдал тебе свой билет.

– Ты очень щедр.

– Это правда, – сказал он. – Но хотел бы заметить, что ты должен мне два шиллинга – цену билета.

Я не сообщил Элиасу о своих планах на следующее утро, так как знал: он сказал бы, что я слишком рискую. Возможно, я не хотел с ним спорить, возможно, я не хотел допустить, чтобы его аргументы оказались сильнее моих. Поэтому я вернулся в свои комнаты, изучил биографию, которую он написал для Мэтью Эванса, внес некоторые изменения и обдумал свою стратегию.

Я был у дверей шикарного дома Догмилла на Кливленд-стрит вскоре после десяти утра. Я пребывал в сильнейшем волнении, но тщательно пытался это скрыть. Я просто постучал в дверь и вручил свою визитную карточку необычно высокорослому слуге. Слуга взял карточку затянутыми в перчатки руками и изучал ее какое-то время с видом ростовщика, оценивающего предлагаемое ему ювелирное изделие.

– Обещаю вам, он пожелает со мной встретиться, – сказал я.

– Обещать любой может, – сказал он. – Мистер Догмилл очень занят.