Золотые деньки ранней осени Морган провела, рассказывая бабушке Изабо о последних веяниях придворной моды и злободневных романтических интрижках. Вместе с Нэн они надолго уезжали верхом в ближайший лес, и там кузина часами расспрашивала о жизни при дворе. Морган помогала матери и тетушке Маргарет варить мыло, лить свечи, готовить яблочный джем и вышивать новые покрывала для огромной кровати бабушки Изабо. Это было счастливое, но тревожное время. Спустя три недели Морган выбегала на дорогу почти каждый час, чтобы посмотреть, не возвращаются ли Маддены.

К середине октября погода изменилась, зарядили дожди, и листва облетала с фруктовых деревьев. Через неделю в Фокс-Холл пришло письмо для Морган, но не от Шона О’Коннора. Томас Кромвель писал своей племяннице, осведомляясь, когда та намерена вернуться ко двору. «К концу месяца, – писал он, – мы должны собраться в Сент-Джеймсе, король к тому времени уже вернется из путешествия. Умоляю тебя вернуться к исполнению своих обязанностей при ее величестве к этому моменту».

Естественно, это было не мольбой, даже не просьбой, а прямым приказом. Морган сердито скомкала письмо и отправила в огонь.

– Я думала, ты будешь счастлива вернуться, – удивленно заметила Нэн. – Судя по твоим рассказам, там так весело.

– Не весело, а суетно, – возразила Морган. Она взяла вышивальную иглу и вонзила ее в контур хризантемы на своей части покрывала.

– Все равно жизнь там гораздо веселее, чем здесь, – заявила Нэн, сердито перебирая клубки ниток. – А сейчас к тому же ты готовишься к свадьбе! О, надеюсь, мы все отправимся в Белфорд!

– Не стоит на это рассчитывать, малышка, – произнесла бабушка Изабо из своего кресла у камина. Она внимательно наблюдала за работой внучек, замечая, что обе слишком нетерпеливы и рассеянны. – Это чересчур длинное путешествие. И если даже все поедут, я останусь дома.

– Свадьба будет здесь, – сказала Морган. – Я не собираюсь выходить замуж без тебя, бабушка.

– О, подобные чувства греют сердце – но холодный воздух севера плохо скажется на моих старых костях. – Она ласково улыбнулась Морган. – А вот сыграть свадьбу здесь вряд ли удастся, не забывай, что твой жених – граф, а ты всего лишь дочь простого рыцаря. Его вассалы, арендаторы, все прочие захотят присутствовать при столь знаменательном событии. Ты должна исполнять обязанности будущей графини. Честно говоря, мне жаль. И тебя, и еще больше мне жаль Джеймса.

– Как ты можешь так говорить? Ты же совсем его не знаешь!

Бабушка Изабо загадочно улыбнулась:

– Зато я знаю тебя.

Еще через два дня Маддены, грязные и намученные, появились у ворот Фокс-Холла. Хэл натужно кашлял, а Дэви был смертельно бледен. Или наоборот. Морган никогда не была до конца уверена в своей способности их различить. Кроме того, оба были крепкими парнями и их здоровье никогда не интересовало Морган. Она сорвалась на крик, требуя ответа от Шона.

– Мы не привезли письма, – ответил тот, кого Морган считала Дэви. – Господин О’Коннор не мог писать.

Морган едва удержалась, чтобы не схватить парня за грудки и не встряхнуть.

– Что ты имеешь в виду? С ним что-то случилось?

Тут в дверях появился сэр Эдмунд:

– Морган, Морган, позволь молодым людям переодеться и привести себя в порядок, а потом они все расскажут.

Провожая Мадденов в сторону кухни, он сказал:

– Вымойтесь как следует и поешьте, прежде чем вернуться сюда.

Морган старалась не злиться на отца. Вдобавок, неизвестно откуда, вылетела Бесс и засуетилась вокруг Мадденов, игриво взмахивая юбкой и низко наклонившись, во всей красе демонстрируя свою пышную грудь. С тех пор как Морган вернулась домой, присутствие Бесс раздражало ее все больше, постоянно напоминая о несносном Френсисе Синклере.

Целый час Маддены мылись, сушились, переодевались, потом обедали.

– Ну? – рявкнула Морган, когда они, в конце концов, уселись у камина в гостиной. – Что случилось с Шоном?

– Ничего, – ответил Хэл, снова закашлявшись.

– Ничего? Тогда почему он не прислал письмо? – Морган с трудом сохраняла самообладание.

– Умер его отец, – сказал Дэви. – Он был при смерти, когда мы прибыли. А скончался лишь через две недели.

– Господи Иисусе. – Но Морган чувствовала, что сердце ее ожесточилось, она осталась абсолютна равнодушна к этому сообщению. Лайам О’Коннор, несомненно, очень страдал, а рядом с ним страдал и его сын, но сейчас Морган думала только о себе. – Я закажу поминальную мессу в Сен-Мишеле, – решительно заявила она и тут заметила, что Хэл и Дэви смотрят на нее несколько озадаченно.

– Но, – спросила она, – Шон передал хоть что-нибудь?

– А, да, – протянул Дэви. – Он просил простить его, но у него нет времени ни написать, ни приехать в Англию. Все хозяйственные хлопоты теперь легли на его плечи.

Морган мерила шагами коврик у камина. Некоторое время дороги между Ирландией и Англией будут почти непроезжими. А к весне может быть слишком поздно…

– Он больше ничего не передавал? – В голосе Морган звучали нотки отчаяния, пока она переводила взгляд с одного Маддена на другого.