Повесть
один
В половине второго детский голос начал звать маму.
Ребенок плакал, умолял впустить, клялся, что больше так не будет, обещал всегда слушаться, жаловался на голод и холод. Когда мольбы нон-стоп перевалили за два пополуночи, народ начал выглядывать в окна, и оказалось, что у третьего подъезда стоит мальчик, освещенный прожектором, установленным на крыше. Жильцы потихоньку закипали: какая-такая мамаша выставила дитё в шортах и футболке? Хотя для шестидесятой параллели ночи стояли удивительно теплые, но мало кто из проснувшихся хотел бы оказаться на улице в трусах и майке, особенно когда вовсю свирепствуют комары.
Жильцы начали выскакивать на балконы.
– Э, малец, ты совсем рехнулся?
– Что вы кричите, ребенок заблудился!
– Милицию надо. Пацан, ты чей?
Ребенок не отвечал. Он смотрел на балкончик третьего этажа, оттуда на него пялились три кошки.
– Он что, внук этой бабы, что ли?
– Ну вы же слышали: он маму зовет.
– Да у нее, кроме кошек да собак, дома никого не водится, даже мужика!
– Милицию, милицию надо! Эй, пацан!..
Марину Васильевну разбудил даже не звонок в дверь, а последовавший за ним отчаянный перелай Капитоши, Чумки и Чапы, изолированных на ночь друг от друга на лоджии, балкончике и кухне. Глянув на часы – кому не спится в ночь глухую? – встала с постели и пошла к двери.
– Кто там?
– Ты что же делаешь, курва? Что мальчонка-то твой под окнами причитает, весь дом перебудил?
Голос принадлежал соседке сверху, вздорной бабе предпенсионного возраста. Марина Васильевна выждала, пока баба проорется, потом поинтересовалась:
– Вы меня ради этого подняли в третьем часу ночи?
Оказалось, что соседка за дверью не одна, вместе с ней возмутилось еще два человека:
– Ты ребенка пустишь домой, или мы милицию вызовем?
– Совсем сдурела, училка?
– Что за бред, какого ребенка? – Она распахнула дверь, нимало не заботясь тем, что дух от тридцати двух кошек и трех собак не может озонировать тесную однокомнатную квартиру.
Делегация поморщилась, но позиций не сдала.
– Чего над ребенком издеваешься, интеллигенция?
– Полную квартиру тварей всяких держишь, а сына на улицу гонишь! Не стыдно, мамаша херова?
– Вы в своем уме? – вспыхнула Марина Васильевна. – Я здесь больше десяти лет живу, давно можно было заметить, что у меня нет детей.
Все замолчали. За спиной надрывались собаки.
– В милицию бы… – растерянно предложил сосед, не без интереса разглядывая ночную рубашку хозяйки.
– Он под твоим балконом кричит, – добавила Вздорная Баба.
Марина Васильевна решила, что проще разобраться на месте, нежели вести непродуктивный спор в неглиже.
– Сейчас выйду.
Вопреки ожиданиям, соседи не спустились вниз, пока она надевала халат и куртку. Они по-прежнему торчали под дверью, что-то горячо обсуждая. Когда Марина Васильевна вышла на площадку и захлопнула дверь, возмущенная интеллигентскими замашками старуха со второго этажа предложила:
– Ты там посмотри… ну, вдруг не твой, а знакомых… чего же иначе он приперся?
– Прекратите нести чепуху! Разбудили – ведите, и нечего хвостом вилять.
Делать нечего, пришлось спускаться всем вместе.
На первом этаже все остановились перед распахнутой настежь дверью из подъезда.
– Простите, может, я чего-то недопонимаю. – Марина Васильевна оглядела визитеров. – Вам не кажется, что, если бы ребенок был моим, он мог вполне цивилизованно войти и позвонить, а не кричать под балконом, как приблудный кот.
Простота и изящество этой мысли буквально поразили соседей. С улицы доносились жалобные всхлипы, все четверо стояли и не знали, что делать дальше: то ли разбираться до конца, то ли позволить событиям исчерпаться самопроизвольно. В конце концов Марина Васильевна сделала шаг к двери, и тут началось самое дурацкое приключение в ее жизни.
Едва стихийная комиссия по чрезвычайному положению оказалась во дворе, ребенок с криком: “Мама! Мамочка!” бросился к Марине
Васильевне и уткнулся зареванной, в черных разводах мордочкой ей в живот.
– Вот сука… – протянула Вздорная Баба.
– Да ее точно в милицию надо! – Мужик яростно засопел и поспешил восвояси.
Старуха ничего не сказала. Она плюнула на Марину Васильевну и пошла следом за сбежавшим соседом.
Зато Вздорная Баба продолжала:
– Что же ты, сука, делаешь, падла ты несусветная?! Это же как оскотиниться надо, а?! Да тебя убить за такое мало…
Мальчик на мгновение оторвался от ничего не понимающей “мамы” и сердито посмотрел на Бабу.
– Дура.
У соседки отвисла челюсть, но она быстро пришла в себя: