Не-ет! С Герой слишком бурно проходят контакты! Харю до сих пор свербит.

– Ну так ты будешь работать? – жестко спросил Кир.

– Неудобно… – пробормотал я. – Секретарь крайкома…

– Старый конь борозды не портит, – загадочно улыбаясь, сказала Соня.

– Неудобно? А на казенной даче всей семьей – удобно? – съязвил

Кир. Так это он?

Я готовился что-то ответить, но тут от удара ноги распахнулась дверь, и появились в обнимку Жоз и МБЧ, с головы до ног абсолютно черные. Углем, что ли, закусывали?

– Нам уголь нужен! – впившись в меня взглядом, произнес МБЧ.

Вчера еще только были горы! Съели уже?

– И цемент! – явно предавая вчерашние идеалы, вякнул Жоз.

Спелись! Спились! Никаких преград не существует, оказывается, в нашей стране.

– Вы что-то путаете, вероятно! – проговорил я.
– …Какой уголь?

Какой цемент? Роман “Цемент” не я написал. Федор Гладков, кажется. А я написал “Сталь и шлак”, кажется.

– Ты перед народом-то не вышкуривайся! – рявкнул МБЧ.

– А знаете, между прочим, – вспылил и я, – что моя способность к чудесам… появилась вовсе не после крещения, – я глянул на Кира,

– а после тюрьмы!

– Почему не сказал?! – Своими буравчиками шеф впился в Кира.

– Я много раз вам об этом докладывал, Марат Иваныч! – дрожащим, обиженным голосом произнес Кир.

– Напоминать надо! – рявкнул МБЧ и перевел взгляд на Соню. Та вытащила блокнот и записала.

– Чтобы завтра уголь был! – рявкнул Жоз и даже приосанился. Идея диктатуры пролетариата ему явно нравилась. Перевел тяжкий взгляд на Соню, потом на меня. – Ты поосторожнее! А то тут водится такая змея. Козюлька. Любит к мужикам в постель забираться. Укус смертелен!

Вспыхнув, Соня вскочила и выбежала.

– Ну… неспокойной ночи тебе! – МБЧ захохотал.

Стукнув дверью, герои вышли. С тяжким вздохом: “О Боже, с кем приходится работать!” – Кир поднялся. Раздался, удаляясь, сиплый хохот МБЧ… Кто-то все же его чем-то порадовал.

– Ты, разумеется, понимаешь, что принципами мы не поступимся!
–

Кир вышел.

Алая горбушка солнца казалась частью горы. И вот она исчезла.

Стало темно.

“Держи ум во аде – и не отчаивайся!”

И тишина. И букв лапша.

Проснулся я от солнца, встал, полюбовался плоскими цистернами мадеры на склоне, уже нагретыми солнцем согласно технологии.

Нет, в качестве тупого балласта я тут охотно поживу!

Не вышло! Пришел на завтрак в общую столовую и ошалел: на завтрак опять буквы! Причем с мозгами! Точней, мозги с буквами.

Это намек? Не будем уточнять: запастись главное! Набрал полный рот букв, соображал лихорадочно: все ли взял? Й, кажется, нету?

Добрал. Рта я, естественно, после этого не открывал и не глотал, разумеется… но посидеть тут надо для приличия. Молча и сдержанно всем кивал. Выдержав норму, наверх к себе убежал, выплюнул алфавит на тарелку, жадно глядел… Гласных мало! Ну ничего, попробуем. Долго наслаждался.

На летучку с опозданием шел. Страсти там уже кипели.

– Нассы ему в постель! – кричал МБЧ. Надеюсь, это относится не ко мне?

Когда я скромно сел, на меня демонстративно не смотрели.

Наказывали? Видимо, напортачил что-то во сне?.. Точно!

– Ну как наши дела, Сергей Васильич? – Даже не глядя в мою сторону, МБЧ обращался только к Ездунову. – Что-нибудь есть?

Своего друга Жоза утром, протрезвев, сюда не позвал! Хитер!

– Так нет же! – с отчаянием произнес Ездунов. – Ночью, правда, на “тягуне”, на склоне, оторвалась от состава цистерна с цементом, к нам пошла… но на вираже с обрыва на…вернулась.

Оттуда ее не вытянешь!

Все вдруг поглядели на меня. Все-таки я, видимо, Федор Гладков, автор романа “Цемент”. Нет, помню, там есть одна хорошая сцена, как Глеб, вернувшись из армии, пытается овладеть своей женой. Но про цемент ничего не помню… а про уголь там точно нет!

– Не слушайте вы их! – почему-то перейдя со мною на “вы”, звонко выкрикнул Кир. – Мы тут за духовное возрождение боремся!

Духовное – и только!

– Ну, духовное, ясно дело… но с наполнением, – смущенно произнес

Ездунов.

– Так если ты готов… – МБЧ радостно глянул на меня.

– К чему?

– Ну, духовно возрождаться. Сам-то ты хочешь?

– …Да.

– И когда думаешь?

– Как это можно знать? – спросил я.

На это МБЧ нетерпеливо махнул ладошкой:

– Херня! Петро, у тебя все готово?

Чубатый Петро, мой давний друг по застенку, ретиво вскочил:

– Все готово, Марат Иваныч! – Он нырнул по локоть в свой пузатый портфель и вдруг выхватил оттуда… какую-то портянку и гордо продемонстрировал. Ужас поднимался почему-то снизу вверх и достиг лица. Оно как-то одеревенело… Полотенце! То самое, которым мне умелец Гера-уголовничек делал “компресс”, после чего меня долго было не узнать. Но зато потом было Дуновение…