Рядом с Мэйдзином стояла большая овальная жаровня “хибати”, отделанная павлонией. Чтобы он снова не простудился, за спиной установили ещё одну жаровню и поставили на нее чайник, из носика которого все время шел горячий пар. Седьмой дан настоял, чтобы Мэйдзин повязал шарф и закутался в теплое кимоно на шерстяной подкладке. Мэйдзина слегка знобило.

Объявили записанный 105 ход чёрных, — Мэйдзин сделал ответный 106 ход за две минуты, после чего Отакэ Седьмой дан вновь погрузился в раздумья…

— Ну и чудеса! — бормотал он, словно в бреду, — не хватает времени. Поразительно… Сорок часов на шедевр — и не уложиться! Надо же… Такого в мире ещё не бывало. Растратил время зря… А ведь мог бы сыграть за минуты…

Стоял пасмурный день. За окном неустанно щебетала камышевка. Я вышел на веранду немного разняться. Возле фонтана расцвели вопреки сезону два цветка рододендрона. На ветках были и почки. К веранде подлетела трясогузка. Издалека доносился шум мотора — это насос качал воду из горячего источника.

Седьмой дан потратил на 107 ход один час три минуты. 101 ход чёрных открывал атаку на позицию белых внизу и принёс чёрным очков четырнадцать — пятнадцать. Ход 107 расширил территорию чёрных слева и тоже принес им около двадцать очков, хотя при этом чёрные упустили инициативу. Всем нам, наблюдавшим за игрой, показалось, что чёрные смогут удержать свои приобретения, и мы восхищались этими двумя ходами.

Однако, сейчас инициатива перешла к белым. Мэйдзин сидел с суровым выражением, прикрыв глаза. Дыхание его было тихим и размеренным. Лицо было медно-красного цвета от прилива крови. Щеки слегка подрагивали. Похоже, что он не слышал ни шума ветра, ни доносившегося с улицы грохота барабанов. Свой ход Мэйдзин сделал через 47 минут.

В Ито это был единственный случая, когда Мэйдзин надолго задумался. Но над своим ответным ходом Отакэ Седьмой дан снова думал 2 часа 43 минуты, и этот ход записал при откладывании. Всего в этот день было сделано лишь четыре хода. Расход времени у Седьмого дана составил 3 часа 43 минут, у Мэйдзина — всего 49 минут.

— Здесь могло случиться всё что угодно, — сказал Отакэ Седьмой дан, уходя на обед, — убийственная ситуация. Сказано это было полушутя — полусерьезно. 108 ходом белые атаковали позицию чёрных в левом верхнем углу и начали “стирать” территорию чёрных в центре. Кроме этих двух целей была ещё и третья — защитить территорию белых на левой стороне. Исключительно интересный ход. Ву Циньюань так его прокомментировал:

— 108 ход белых очень сложен. Мне тоже было очень интересно, куда пойдут белые в этой позиции.

После двухдневного отдыха утром, в третий игровой день и Седьмой дан, и Мэйдзин вдруг стали жаловаться на боли в желудке. Отакэ сказал, что из-за болей он проснулся в 5 часов утра.

Когда был вскрыт и сделан записанный при откладывании 109 ход чёрных. Седьмой дан вскочил и ушел, чтобы снять верхние парадные штаны — “хакама”, но когда он вернулся на место, оказалось, что ответный 110 ход белых уже сделан. Он удивился:

— Уже есть ход?

— Извините, я без вас позволил себе… — сказал Мэйдзин. Седьмой дан, скрестив руки на груди, прислушался к шуму ветра:

— Кажется, задул когараси… Уже время, пора — ведь сегодня двадцать восьмое.

Хотя дувший накануне вечером западный ветер к утру утих, но всё же нет-нет, да и проносился изредка снова.

108 ход белых угрожал позиции чёрных в левом верхнем углу доски, поэтому Седьмой дан защитился 109 и 111 ходами, и теперь его группе в том углу гибель не угрожала. Если бы группа попадала под атаку белых до этих ходов, то ей грозила бы гибель или ко-борьба. В этом случае возникла бы очень трудная, богатая разветвленными вариантами позиция, какие бывают в задачах на выживание групп.

— Чтобы жить в этом углу, нужно сделать ещё пору ходов. Это мой старый должок, и должок этот оброс процентами, — сказал Седьмой дан, когда вскрыли конверт с записанным 108 ходом чёрных. После этих ходов все опасности были устранены и напряженность в этом углу была полностью снята.

В этот день игра продвигалась на редкость быстро: ещё до 11 часов было сделано пять ходов. Однако 115 ход чёрных означал завязку решающего сражения — чёрные пошли в атаку, стремясь ограничить и обкусать намечавшуюся большую территорию белых в центре, поэтому, естественно. Седьмой дан должен был действовать осмотрительно.

Ожидая, пока чёрные сделают ход, Мэйдзин принялся рассказывать о ресторанчиках в Атами, славившихся приготовлением угрей, — “Дзюбако”, “Саваси” и других. Он рассказал также старую историю о том, как ему приходилось ездить в Атами ещё в те времена, когда железная дорога доходила только до Йокохамы, а дальше надо было передвигаться в паланкине с ночевкой в Одавара.

— Мне тогда было лет тринадцать или около того… Лет пятьдесят тому назад…

— Да, давненько… Не знаю, в то время уже родился мой отец или ещё нет, — рассмеялся Седьмой дан.