Тем не менее Жэм спросил, что они собираются делать. Все знали о том, что слову Бойларда Ситона верить нельзя, да и Жнецу Жэм был не обязан доверять, но Хансекер все-таки предложил забыть об этой встрече. Ситон быстро поддержал его.

— Ну, вот и все, — объявил Гримо.

— Нет уж, будь они прокляты! — воскликнул Кэлин дрожащим от гнева голосом. — Мы их убьем!

Хансекер стоял молча и смотрел на наставленный ему в лицо пистолет.

— Мы никого не убьем! — провозгласил Жэм.

— Им нельзя доверять. Они выдадут нас, как только вернутся в Эльдакр.

— Да. Может быть. Но это им решать, — мягко ответил Жэм, встав между Хансекером и пистолетом мальчишки. — Не превращай убийство в легкое дело, малыш. Жизнь надо ценить.

Кэлин не согласился, но уступил старшему. Чайн Шада перешел мост, а Гримо и Кэлин Ринг скрылись в лесу.

Жнец провожал их взглядом. Мальчишка был прав: самым разумным было бы убить всех на месте. Все же Хансекер понадеялся, что Бойлард Ситон оправдает веру Гримо. Надежда длилась недолго.

— Клянусь Жертвой, я позабочусь о том, чтобы его повесили, а потом помочусь на его могилу! — воскликнул Ситон, как только Гримо и его спутники разошлись.

— Нет, Бойлард, ты дал слово.

— Меня заставили, — возразил он. — Это не считается.

— Считается.

— Ладно, Жнец, делай как хочешь. Я — не ты. Никто не может стрелять в Бойларда Ситона и уйти безнаказанно! Вот уж порадуюсь, когда их вздернут!

— Не думаю.

С этими словами Хансекер вытащил свой серп и воткнул его в грудь Ситона, который и не заметил, как умер.

Всего три встречи: похищение быка, засада у моста и гибель у собора. Несколько брошенных друг другу фраз. И все! Но в мыслях Хансекер постоянно возвращался к Жэму, и эти мысли мешались с сожалением, что они так плохо друг друга знали.

Хансекер спустился в овраг и, тяжело дыша, поднялся с другой стороны, снова ощутив знакомую боль в пояснице.

Он потянулся и свернул с дороги, чтобы отдохнуть. До Эльдакра оставалось добрых пять миль пешком, и Хансекер уже начал жалеть, что отказался переночевать у Арана Подермила. Наконец он отыскал ложбинку и опустился на землю, прислонившись спиной к дереву. Его мысли обратились к Мойдарту. Хансекер никогда не любил его. Мойдарт был не из тех, кто вызывает вдохновение, слишком холодный, слишком замкнутый. Слишком опасный.

«Как и ты, Хансекер», — подумал он.

«Ну и ладно, кем родился — тем и останусь», — возразил он себе.

Мойдарт, который всю жизнь был уверен в своих силах, тревожился. Хансекер не раз видел его в злобе или в ярости, но еще никогда прежде — встревоженным.

Теперь, поговорив с Подермилом, Хансекер понял причину этого.

Они витают в воздухе.

Хансекер поежился, огляделся и провел рукой по седой раздвоенной бороде, как делал всегда, когда нервничал. Мысли о колдовстве не рождали в нем спокойствия. Двадцать лет назад церковь начала гонения на ведьм и колдунов, и по всей земле запылали костры. Хансекер был среди тех, кто выламывал двери и тащил подозреваемых на допросы. В это темное, кровавое время погибло множество невинных людей.

Теперь немногие признавали свою связь с темными искусствами. Хансекер встретил Подермила восемь лет назад, тогда тот славился умением отыскивать пропавшее. Жнецу было велено найти одного насильника и убийцу, но тот залег на дно, и, придя в отчаяние, Хансекер прислушался к совету одного из своих помощников, Дала Найдхама, и обратился к Подермилу. Он не верил в успех, но что угодно лучше, чем возвращаться к Мойдарту, не поймав убийцу.

С перчаткой беглеца в руке Подермил впал в транс, а когда открыл глаза, рассказал о домике в долине, в тени Кэр-Друаха, в шестидесяти милях к югу, и описал, как туда добраться.

Хансекер нашел преступника, отрезал ему голову и привез ее в Эльдакр, не заработав ни гроша. Подермил потребовал за свои услуги ту самую сумму, которую обещали в награду за его поимку: два фунта восемь чайлинов.

Всегда был хитрым мерзавцем.

Когда поясницу отпустило, Хансекер встал и вернулся на дорогу. Что-то все еще продолжало его тревожить, но он никак не мог понять, что именно.

А когда понял, то на долю секунды позже, чем следовало бы.

Почему Подермил отказался пойти с ним?

Удар первой пули, попавшей между лопаток, толкнул вперед. Вторая пришлась в поясницу. Хансекер инстинктивно упал вправо, покатился с крутого обрыва и упал в бурлящую ледяную реку.

Луна скрылась за густыми облаками. Едва удерживаясь на грани сознания, Хансекер выполз из реки в кусты и лишился чувств.

Он очнулся на рассвете. Голова болела, будто по ней ударили молотом, в волосах запеклась кровь. Жнец с трудом поднялся, вспоминая, как попал сюда. Упал? Но тут ему вспомнились выстрелы и все встало на свои места. Хансекер с трудом развернул медвежью шкуру — порванная рубаха была в крови, а деревянная рукоять двуствольного пистолета расколота второй пулей на две части. От рукояти пуля срикошетила и оцарапала ему бок.