Она посмотрелась в зеркало и подумала, что герцогу, может быть, понравится ее платье. Оно было сшито из флорентийского шелка, лучшего шелка в Италии.

Однако перед отъездом из Флоренции Сефайна не стала покупать новые платья: ей предстояло выезжать в свет и она не сомневалась, что отец захочет, чтобы она шила свои туалеты у лучших портных Лондона.

Поэтому она привезла только то, что носила в пансионе в последний год, и еще два-три платья, которые все-таки купила, чтобы не выглядеть совсем уж замарашкой в первые дни по возвращении домой.

– Возможно, – сказала она своему отражению в зеркале, – я со временем стану такой же запущенной и жалкой, как дворец, но я попробую не ожесточиться из-за этого.

Она спустилась вниз, гордо подняв голову. Герцог ждал ее в кабинете.

Апрель был прохладным, и кто-то, она решила, что сам герцог, затопил камин. Он немножко дымил, видимо, труба засорилась, но комната выглядела уютнее.

Сефайна посмотрела на герцога, он тоже переоделся к обеду. Хотя костюм его был поношен, выглядел он в нем очень элегантно.

Когда Сефайна подошла к камину, герцог, к ее изумлению, протянул ей бокал.

– Шампанское! – воскликнула Сефайна.

– Вы не поверите, – сказал он, – но ваша мачеха отдала на кухню бутылку, а также оставшуюся провизию, которую брала с собой в дорогу, когда везла вас сюда. – Он сухо усмехнулся. – Вероятно, она хотела задеть нас побольнее, но я привык благодарить судьбу за небольшие дары вроде этой бутылки шампанского!

С этими словами он поднял свой бокал.

– За невольную новобрачную! – произнес он. – И должен отдать должное достоинству и твердости, с какими она встретила это невероятное замужество.

– Благодарю Вас, – ответила Сефайна, – и в свою очередь отвечаю наилучшими пожеланиями невольному новобрачному. – Они выпили несколько глотков.

– Теперь разрешите отвести Вас в столовую, – проговорил герцог, – а бутылку мы прихватим с собой: не следует лишаться и капли такой прелести!

– Разумеется! – согласилась Сефайна.

Они прошли по коридору и через холл в столовую. Бэнкс уже ждал их там. Сефайна поняла, сколько усилий он приложил ради такого события и успел даже украсить стол фамильным серебром.

Четыре канделябра XVIII века были вычищены в явной спешке, как и серебряная цветочная ваза в центре стола, в которую он поставил довольно неказистый пучок белых нарциссов.

– Как красиво! – воскликнула она. – Спасибо за то, что моему первому обеду здесь вы придали такую привлекательность!

Бэнкс пришел в восторг от ее слов.

Сефайна и герцог сели, а дворецкий торопливо зашаркал на кухню. Благодаря Изабель им был подан прекрасный паштет, который Сефайна попробовала накануне. Паштет сменила лососина, почти половина большой рыбины.

Обед заключил поданный на десерт не слишком аппетитный пудинг. Не трудно было догадаться, что его сотворила миссис Бэнкс из своих скудных запасов.

Убирая тарелки, Бэнкс сказал герцогу тихим, как он полагал, шепотом:

– Это все, ваша светлость. В кладовой хоть шаром покати.

– Надеюсь, вам с миссис Бэнкс будет достаточно паштета и лососины, – ответил герцог.

Сефайна заметила, как просияло лицо старика. Он, видимо, полагал, что остатки надо приберечь «для господ», по их с женой выражению.

– В любом случае несомненно одно, – сказала Сефайна, едва Бэнкс вышел, – либо мы завтра отправимся за покупками, либо вы должны будете пойти поохотиться.

Он крепко сжал губы, словно злясь на то, что у него дома ничего нет. Через несколько секунд он сказал:

– Вы, как женщина, разумеется, захотите распоряжаться на кухне. По меньшей мере.

– Да, я попытаюсь, – ответила Сефайна. – Во всяком случае, я неплохо готовлю.

Герцог поднял брови:

– Неужели этому учат в аристократических пансионах?

– Да, хотя и не всех, – сообщила Сефайна. – Но папа большой гурман и, как он сам говорит, эпикуреец, и у нас в Уике всегда были очень искусные повара.

Заметив, что герцог внимательно слушает, она продолжала:

– Мне было только пять, когда я попыталась стряпать сама. Мне казалось это ужасно интересным, и я все время забиралась на кухню. Ну, и чтобы я поменьше им мешала, повара отдавали в полное мое распоряжение столик и какие-нибудь припасы.

Улыбнувшись, она добавила:

– А потом мама построила для меня домик с плитой, чтобы я могла стряпать что-нибудь для нее и моей гувернантки.