Вильгельм принялся мерить шагами небольшое пространство походного шатра. Снаружи доносились звуки борьбы Госпатрика с солдатами. Действительно, между Госпатриком и Малькольмом существовала старая вражда.

Первый в прошлом году ограбил шотландские равнины, предупредив, что набеги шотландцев на английские территории должны прекратиться. В отместку Малькольм прошелся с огнем и мечом вдоль границы с такой яростью, что Вильгельму пришлось поспешить на север, чтобы навести порядок.

– Ладно. – Вильгельм остановился, круто развернувшись. – Я назначу нового феодального сеньора, и чтобы набеги с обеих сторон прекратились.

– Это будет зависеть от того, кого вы назначите, – заметил Малькольм.

Вильгельм потер подбородок, делая вид, что размышляет, но Симон знал, что решение им уже принято.

– Я имею в виду Уолтефа Хантингдонского, – заявил он. – У него есть родовое право на эти земли, и, хотя у него жена нормандка, в нем самом нет нормандской крови. – При последних словах его губы искривила холодная усмешка.

Уолтеф с присвистом выдохнул, и Симон заметил, что глаза его расширились от изумления, а щеки покраснели. Малькольм внимательно посмотрел на Уолтефа.

– Полагаю, – сказал он, – выбирать не приходится. – Но он был явно доволен этим предложением. И почему бы и нет, подумал Симон. Уолтеф отличный молодой воин, с прекрасной репутацией после Йорка, но он не Сивард Могущественный, при упоминании имени которого всех бросало в дрожь. Наверняка шотландский король был уверен, что заткнет Уолтефа за пояс.

Ошеломленный Уолтеф сначала встал, потом опустился на колени перед Вильгельмом.

– Вы оказываете мне великую честь, ваше величество.

– Несомненно, – согласился Вильгельм. – Постарайтесь оказаться достойным этой чести. – Он взял руку Уолтефа в свои ладони и поцеловал его в обе щеки поцелуем миpa, таким образом передавая ему земли Нортумбрии, когда-то принадлежавшие его отцу.

– А как же с Госпатриком? – не унимался Малькольм, презрительно тряхнув головой. – Что вы сделаете с ним?

Вильгельм выпрямился.

– Его надо сопроводить до побережья и отвезти на один из островов, где ему составит компанию ваш шурин.

Малькольм кивнул, затем повернулся к Уолтефу, который медленно поднимался на ноги.

– Будь осторожен, парнишка, – сказал он. – Твой король ест людей, как пищу. Съедает и выплевывает кости.

– Я, пожалуй, рискну, – ответил Уолтеф, вежливо кланяясь шотландцу. – Уверен, что и вы азартный человек, сир.

– Точно, – грустно согласился Малькольм. – И глянь, до чего это меня довело.

Через две недели Вильгельм отправлялся в Нормандию, где на Майне начинались волнения. Уолтеф вернулся к Джудит с новостью о том, что он теперь, как и его отец, граф Нортумбрийский.

Глаза Джудит светились гордостью за своего мужа. Когда он ее поцеловал, она ответила на его поцелуй. В постели он дважды довел ее до оргазма, прежде чем сам излился в нее. Казалось, что его новый статус – мощное любовное зелье, которое безотказно на нее действует. Он знал, что для нее это важно, но не догадывался, до какой степени, и это его смущало. Он любил Джудит не за то, что она была племянницей Завоевателя, но у него создавалось впечатление, что отношение к нему напрямую зависит от его титулов. Но он промолчал. Заговорить означало обнажить такие стороны их взаимоотношений, которых лучше было не касаться. Кроме того, он ее берег, ведь она снова была беременна. Ребенок был зачат в ту ночь, когда он уезжал в Шотландию.

– На этот раз родится сын, наследник всех наших земель, – с уверенностью сказала Джудит и положила его руку на свой округлившийся живот.

– Сын, дочь – какая разница, – сонно пробормотал Уолтеф, обнимая ее. – У нас с тобой еще много времени. У короля Вильгельма дочерей столько же, сколько и сыновей.

– Нет, – упрямо заявила Джудит. – Будет мальчик.

Уолтеф пожал плечами и улыбнулся.

– Прекрасно, – сказал он и зевнул. – Пусть будет мальчик.

На следующий год в середине жаркого лета Джудит родила вторую девочку. Она горько плакала и даже не взглянула на темноволосую малышку.

– Если бы я вышла замуж за нормандца, – бросила она в лицо Уолтефа, – то родила от него сыновей!

– А если бы я женился на англичанке, мне не пришлось бы выслушивать бесконечную брань! – парировал он. Раздосадованный ссорой, Уолтеф выскочил из спальни и от злости напился в стельку, потому что не мог заставить себя пойти и извиниться. Пока он еще не утопил свои горести в эле, Сибилла принесла ему еще не обмытого ребенка, завернутого в чистый кусок ткани. Уолтеф увидел, что девочка как две капли воды похожа на жену, и ему захотелось заплакать.