— Ты ещё зыбучие пески расхвали, — фыркнула сестра.

— Зыбучие пески не обещаю, но что земля будет на нашей стороне — обеспечу, — ни тени шутки. Закончились.

Немайн рассматривала себя в зеркальце. Белый плащ. Алый шёлк вокруг шеи. Через красную, одного цвета с волосами, лорику — белый крест перевязей. Меч и мечонок заняли свои места. Чуточку искривлённая «Руд» скромно спряталась в ножнах вместе с рукоятью, торчит только крюк. За который и полагается извлекать оружие. Такими рукоятями пользовались иные сарматские офицеры, и в Камбрии ещё помнили, как их изготавливать. При некоторой сноровке можно немедленно нанести рубящий удар или перейти в стойку. На другом боку — кинжал-сакс. На борту колесницы ждут клевец, булава и «скорпиончик». Богиня войны готова к работе по специальности!

Если бы Эмилий знал, каково придётся Немайн на дороге, живо прекратил бы ворчать под нос о несправедливостях судьбы. Тем более, что мог бы и догадаться. С его-то опытом! Надвигающиеся саксы идут всё-таки по враждебной территории, пусть и замирённой. И если храбрецы вступают в бой, поднимая диведские значки, то люди поосмотрительней, не надеясь на мелких правителей и непрочные земляные крепости, хватают семьи в охапку — и подаются на запад. Что будет, если Хвикке решат чуть-чуть нарушить договор, жители приграничных земель представляют себе слишком хорошо. По счастью, войско Хвикке еле ползёт. Обоз, запряжённый волами, постоянные стычки охранения с диведцами и мерсийцами, настолько жаркие, что время от времени приходилось разворачивать в боевой порядок часть основных сил, никак не прибаляют хода. А завалы на дорогах? А сожжённые мосты — а рек много, и все поперёк пути! И где взятый саксами поначалу неплохой темп в полтора десятка миль за сутки? Черепашье ползание, да и только. Попытка решить дело кавалерийским сражением закончилась плохо — и виной тому оказались мерсийцы. Те самые посольские два десятка, в пользе которых сомневался король Гулидиен. Воины, выросшие и возмужавшие во время непрерывной войны с Нортумбрией, не знавшие ни дня мира. А их противник, хоть и превосходил числом, да вдосталь нахватался стрел и дротиков от камбрийцев. Которые, дав врагу увязнуть, навалились со всех сторон — и вот тут сказались стремена. Удары рыцарей Диведа оказались куда сильней и смертоноснее обычного — а сами всадники не боялись вывалиться из седла, что сплошь и рядом происходило с уэссексцами. Тут не спасают никакие кольчуги: спешенные не в состоянии противостоять конным атакам без строя. Бежало не больше трети. Головы прочих были отрублены и аккуратно сложены пирамидкой на пути армии. Для поднятия супостату боевого духа. Доспехи достались пополняющим отряд добровольцам. Принц Рис, как выкупал брони у взявших трофеи на стрелой и копьём воинов, вздыхал совсем как скупая сида — но дело того стоило. Тем, кто собирался сражаться копьём и топором, они были нужней, чем лучникам. Получившуюся «полурыцарскую» конницу присоединили к мерсийцам. Вскоре пополнения значительно превзошли числом изначальный отряд, и граф Окта оказался командиром не столько мерсийцев, сколько западнокамбрийских бойцов.

Вини саксы врага или природу — а все бритты, кто желал уйти, ушли. Римская дорога покрылась густой массой из повозок, людей и скота, медленно смещающейся на запад. Через которую, как ни старайся, пройти можно только узкой ниткой, по обочине. С колесницами же совсем беда. Немайн, такого никак не ожидавшая, вслух изумилась. Мол, никак не думала, что в Глиусинге, да и восточном Диведе, столько людей. И с ней согласилась половина старожилов.

— Это ведь ещё только половина, — вдумчиво рассуждет Ивор, выгледящий в седле и доспехах моложе, — правда, большая. Кое-кто подался на север, в Брихейниог. Ну, это у кого где родня. Не забывай, у нас не Ирландия, земли клана с землями королевства не совпадают. Потому и идут — к родне. И это очень хорошо. Случись что — помогут держать стены.

Немайн старательно поддакивает. А в голове переплетаются мычание и детский плач, скрип колес, ржание и ругательства, сливаются в песню горя и страха. Песня-стон чуть притихает, когда вблизи показывается знамя маленькой армии с диковинным чёрным зверем, обнявшим древко. В глазах загорается надежда. Войско идёт под красным знаменем Камбрии. Идёт — навстречу. Этого довольно, чтоб его — пропускали. А шеи беженцев поворачиваются, взгляды не хотят отпускать невиданную столетиями боевую колесницу, о которой ходило столько слухов, да треугольные уши, торчащие из-под римского шлема воительницы. Сидящей, почему-то, в другой, обозной, повозке. Слух доносил из общего гвалта: "И коней у иных рыцарей два — один для похода, другой для боя". "Неметона! Неметона идёт на саксов!". Слухи о явлении старой богини ходили по Камбрии давно. В другое время её "дикой охоты" боялись бы. Но теперь всё чаще звучало, и всё чаще — громко: "От Гвина не уйти, Неметону — не разбить!" Это значило — чем быстрее волшебная армия доберётся до врага, тем меньше поляжет добрых бриттов! И безропотно валятся с моста телеги с пожитками — чему изрядно помогает немедленно вручаемая расписка крещёной богини, любое содержимое пробки заталкивается с обочины в лес да топь. А люди — стараются помочь. Протащить. Протолкануть. Пройти — на восток.

Но при том — глазеют на ушастую фигурку в колеснице. И когда встречаются взглядом с её, серыми — или отводят вниз, или — припоминают, что на поясе висит оружие, а под седлом — добрый конь. И чем больше людей поможет Неметоне, тем хуже придётся врагу. Короткое прощание с родичами — если рядом. Попытка пристроиться в хвост колонне. Потому как единственный отряд, готовый принять пополнение, плёлся позади трёхосных, как у Кухулина, колесниц обоза.

Аннонцы нетвёрдо сидят в сёдлах, да и к стременам пока не привыкли. Потому включить их в ряды гленского ополчения оказалось невозможным. Но пятеро хороших лучников никогда не вредили войску. Разумеется, они спросили командира — стоит ли принимать в ряды верхних неумёх.

— Да, — отрезала Нион голосом богини, — Мы никого не отталкиваем. Даже пеших. Слабые отстанут. Неумелые погибнут. Достойные — победят.

Сначала просто хотела увеличить маленькое своё войско. И совсем-совсем не ждала трудностей. Где пять человек — там и семь. И десять…

А где десять — там и сто. Родня цепляется за родню, и стихийная мобилизация нарастает, как снежный ком. Скоро Нион пришлось задуматься о том, чем кормить всю свою ораву. Чью ж ещё? Богиня в голове молчала. Богиня в колеснице выслушала бегущую рядом с бортиком пророчицу.

— Первый привал — без проблем. Не зря запас заложили. Сразу от магазина отправим гонца к Эмилию — пусть пополнит следующие. А то вдруг твоя армия станет больше моей?

— Моя армия — часть твоей, — отрезала Луковка, — как я — часть тебя.

На её лице замерло недоумение, подобное попытке понять глупую, неуместную шутку. Пришлось надавать советов и указаний, подбодрить — и отпустить обратно в хвост довольную и весёлую.

Если б эти части хоть толику любопытства на себя отвлекали! Общее внимание Немайн снесла бы куда спокойней, если бы считала свой внешний вид хоть чуточку менее дурацким. И неважно, что шёлковые ленточки на ушах оказались неизбежны и необходимы. Совершенно так же, как шарф на шее. Без них нежная кожа быстро натиралась о вырез шлема. Пришлось набросить на уши широкие тканые петли, завязать… Вот теперь — шлем снят, а кончики лент вьются на лёгком ветру, путаясь с короткими красными прядями. Выглядит легкомысленно, зато можно крутить ушами, сколько душе угодно, и всё слышать.

Когда к полудню до первого магазина добраться не удалось, стало ясно — сроки придётся сместить. За счёт отдыха. Иначе — никак, всё рассчитано. Немайн решила отказаться от намерения поспать в колеснице — вместо этого, показывая армии пример бодрости, стояла столбиком. Чем привлекала ещё больше внимания. Время от времени — отвлекалась, оглядывая доски, на которых ученицы играли странную партию: позиции обозначают поселения выше по реке, магазины, переходы по дороге или реке. Фишки — войска, речные кораблики, скорее напоминающие лодки, продовольствие, военные припасы. Если бы не пополнение, мозаику можно считать в целом разложенной — но приходят новые люди, много людей, и следует дать новые распоряжения и указания.