– Договорились.

– Полагаю, до встречи в Шекхаре нам больше не о чем разговаривать, мистер Гэскуин.

– Ответите ли вы на один мой вопрос?

– Вы хотите знать, зачем мне понадобился этот камушек из Великого монастыря Чома-Ла. Я вам скажу. На протяжении трехсот сорока трех лет, семижды семь по семь лет перед слезой Будды постоянно, без остановки, как ночью, так и днем семь лам вращали молитвенные колеса и читали молитвы. Поэтому камень в руке Будды обладает огромной силой. Я вижу ваше недоверие, мистер Гэскуин. Да, действительно, очень немногие верят, что неодушевленный предмет может обладать или заключать в себе силы добра, зла, быть способным исцелять или насылать болезнь, быть благосклонным или нет. Я не собираюсь ничего доказывать. Я просто утверждаю, что слеза Будды была фокусом страстных молитв, длившихся без остановки на протяжении веков, и в этом смысле другого такого камня на Земле больше нет. Поэтому мне нужно его иметь.

В комнате воцарилось тяжелое молчание, а затем Адам спросил:

– Что вы собираетесь с ним делать?

– Это уже второй вопрос, но я вам отвечу, – рот Вернона Куэйла растянулся в улыбке, обнажившей мелкие белые зубы. – Когда камень окажется у меня, то, совершив полный обряд и все необходимые процедуры, я его уничтожу. До свидания, мистер Гэскуин.

Я плохо помню, как мы покинули "Приют кречета". Способность размышлять вернулась ко мне только тогда, когда я и Адам уже ехали по дороге к воротам.

Слишком многое произошло со мной в столь короткое время. Всего лишь три часа назад я с восторгом и изумлением увидела, что к Адаму вернулось зрение, а потом пришла воистину чудесная минута: я узнала, что он меня любит. Я хотела бы, чтобы та минута на Гусином холме длилась вечно, но у нас не было времени насладиться своим счастьем. Элинор находилась в руках страшного существа, властвующего в "Приюте кречета" и медленно высасывавшего из нее жизнь. Я любила Адама еще больше за ту незамедлительную готовность, с какой он взял в свои руки мое дело, занявшись спасением женщины, которую не видел в глаза.

Он ехал рядом со мной, испытывая отвращение, которое так хорошо было знакомо мне самой. Напряженным голосом он спросил:

– За каким дьяволом ему нужно уничтожить камень? Мне следует спросить Мэнсона, – размышлял он.

– Он думает, что разрушая нечто могущественное, вроде этой слезы, он может использовать… заключенные в нем силы для своих надобностей. Я видела, как он это делал, когда заставлял Элинор искать тебя.

Адам издал звук, выражающий глубокое омерзение. Некоторое время мы ехали молча, и я понимала, что он углубился в свои мысли. Наконец он повернулся ко мне и спокойно сказал:

– Я был бы благодарен Богу, если бы смог поехать один, однако ничего не получится. Все в руках судьбы, моя дорогая. Я ни капли не доверяю Куэйлу, но все, что мы можем делать, – это подчиняться его приказам до тех пор, пока не завладеем слезой.

Я протянула ему руку.

– Адам, я не отпустила бы тебя одного, просто не смогла бы. К тому же тебе нет нужды за меня беспокоиться, я отличная путешественница. Помнишь, какую пользу приносила я тебе, когда предсказывала погоду и разговаривала с животными?

Он взял мою руку.

– Я помню каждое мгновение, Джейни, милая. В месяцы, прошедшие с того дня, как ты меня нашла, я лежал и вспоминал целыми ночами напролет, – он глубоко вздохнул. – Давай-ка подумаем. Мы должны уехать из Англии раньше Куэйла, но «Калабрия» – почтовый корабль, идет быстро, поэтому он, скорее всего, окажется на месте прежде нас. Впрочем, неважно. Если мы выедем за день-другой до него, значит, у нас есть в запасе пять недель.

Пальцы Адама сжали мои, и он посмотрел на меня с такой любовью и страстью, что сердце чуть не выскочило у меня из груди.

– Джейни, любовь моя, выйди за меня замуж до того, как мы уедем. Прошу тебя. Что бы ни ждало нас впереди, я хочу, чтобы мы встретили его вместе, соединившись в одно целое.

Четыре недели спустя я обвенчалась с Адамом Гэскуином в церкви святого Марка, в северной части Риджент-парка. Венчалась я как мисс Джейни Сэксон, Ее Высочество принцесса Джейни Джаханпурская. Шафером был Дэвид Хэйуорд. Посаженным отцом, сопровождавшим меня в церковь, был майор Эллиот, чрезвычайно гордившийся тем, что я его об этом попросила. Гостей было немного. С майором из Ларкфельда приехали миссис Эллиот и Стэффорды, а со стороны Адама присутствовали брат леди Гэскуин, сам сэр Чарлз, который теперь выглядел совсем больным, с пепельно-бледным лицом, капитан из полка гуркхов и маленький толстяк с почти совсем белыми волосами – профессор Мэнсон.

На приеме, состоявшемся в Честер-Гарденс после венчания, профессор Мэнсон отвел меня и Адама в сторону и тихо сказал:

– Я очень рад, что вы решили соединиться перед тем, как встретить большую опасность, ждущую вас впереди. Разумеется, Куэйл только посмеется при мысли, что в любви, становящейся завершенной при единении душ и тел, есть сила, великая сила. Здесь, пожалуй, заключено его слабое место, неспособность понять, что холодный объективизм не охватывает все существующие силы и энергии. Давайте надеяться, что эта слабость и помешает ему осуществить ту гнусность, которую он, возможно, задумал.