Дорогу преградил шлагбаум. На одном его конце висел чугунный рельс, а другой конец был привязан верёвкой к столбику.

За верёвку держалась маленькая девочка, меньше столбика.

— Ну вот и опоздали, — сказал Миша, подтягивая к себе ручку тормоза. — Леночка стоит. Значит, уж не пропустит.

— Почему? — спросил Вася и посмотрел на маленькую девочку, что стояла рядом со столбиком.

А столбик поднимался не выше колеса их машины. И Вася глядел на девочку сверху вниз. У неё был белый платочек, из-под платочка выбились совсем белые, будто стиранные, волосики.

— Дальше, наверное, дорогу ремонтируют, — сказал Миша. — И Леночка не пустит.

— А вот и пустит! Я поговорю с ней, и она пустит, — сказал Вася и открыл дверь кабины. Он спрыгнул на железную ступеньку, а с неё — на землю.

— Ты чья? — спросил Вася у Леночки.

— Мамкина, — ответила Леночка.

— «Мамкина»! — передразнил Вася. — Это что, твоя фамилия?

— Чего? — удивилась Леночка.

— Как твоя фамилия?

— Цицерина.

— Чичерина её фамилия! — крикнул из кабины Миша.

— Цицерина, — повторила Леночка и улыбнулась.

— А ты почему нас не пускаешь?

— Нельзя. Мамка не велела.

— Подумаешь, какая стражница! Пусти нас, слышишь?

— Нельзя.

— А я вот возьму отвяжу верёвку и открою шлагбаум.

— Ну как же ты откроешь? — засмеялась Леночка. — Ведь я привязанная.

И тут Вася заметил, что Леночка и правда обмоталась верёвкой и привязалась к шлагбауму. «Как же быть? — подумал Вася. — Не драться же с ней». И тогда Вася решил действовать хитростью:

— Тебя Леночкой звать?

— Ага.

— А ты была в Москве?

— Нет. Я только в Кокшеньгу ездила. Мамка меня в больницу возила, потому что я тогда корью обсыпалась.

— Хочешь, Леночка, я тебя в Москву повезу?

— Нельзя мне уходить. Скоро мамка придёт.

— А как же нам проехать? Нам в деревню к бабушке нужно.

— Во-она! — показала рукой девочка. — Обходом езжайте.

Вася повернулся и полез опять в кабину.

— Ну что, паря Вася, не вышло? — спросил Миша и засмеялся. — Хоть соловьём свищи, а Леночка не пустит.

Вася не ответил. Они ехали по ухабистой дороге. Мишину машину подбрасывало, а чемоданы в кузове рычали и прыгали друг на друга, как настоящие злые псы. У мамы кружилась голова. А Васю так качало из стороны в сторону, что он чуть не разбил боковое стекло.

— Ох! — со вздохом сказала мама. — На самолёте и то полегче.

— Скоро наладят дорогу, — сказал Миша. — Обратно я повезу вас как в коляске.

— Скорей бы! — сказала мама.

— Что ты говоришь, мама! Ты можешь ехать домой как в коляске, а я теперь всегда буду ездить как в Мишиной машине.

Бабушка с дедушкой очень обрадовались гостям.

Дедушка Григорий в клетчатой рубахе сидел на лавке и смотрел на Васю праздничными глазами. Бабушка Мария в зелёном платье, лёгкая, как пёрышко, летала от печки к столу и всё всплёскивала руками:

— Охти! Охти!

По полу на кривых ногах бродил маленький Володя. Он шагал очень важный, хотя был без штанов.

— Охти! — вскричала бабушка и кинулась надевать Володе штанишки. — А мы-то ждали, ждали…

— Познакомься, Вася, со своим братом, — сказала мама.

Но в это время Володя хлопнулся на пол и заревел.

— Охти! — подскочила бабушка к Володе, схватила его поперёк живота и зашептала громко: — Вот Седанка придёт, много тпрутьки принесёт.

— А кто это Седанка? — спросил Вася у мамы шёпотом.

— Корова, — тоже шёпотом ответила мама.

— А что такое тпрутька? — спросил Вася.

— Молоко, — ответила мама.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Вася.

— Когда-то очень давно я тоже здесь жила.

Вася посмотрел на маму недоверчиво: он-то думал, что всё про маму знает. И ему хотелось спросить: «Как же ты сюда приезжала — ты, что ли, раньше самолётов не боялась?» Но он не спросил, а пошёл осматривать новый дом. И конечно, больше всего Васю удивила огромная-преогромная печь.

Да и правда, делают печи в нашей северной стороне не такие, как в других краях, не такие, как в других деревнях, — больше да шире. Их не кладут из кирпичей, а мастерят по-старинному, по-северному. Вначале отгораживают досками угол в доме — заборка называется. Насыпают туда глину и, чтоб печь была прочной, не разваливалась, сбивают глину деревянными молотками.