— Алло?

— Мистер Никлер, вас беспокоит Майрон Болитар.

— Слушаю вас, Майрон.

— Я хотел бы подъехать к вам и задать еще несколько вопросов по поводу того объявления.

— Боюсь, сейчас я слишком занят. Вы не могли бы перезвонить? Может быть, нам удалось бы организовать встречу завтра.

Молчание.

— Майрон? Алло!

— Вам известно, кто сделал эту фотографию?

— Конечно, нет.

— Ваш приятель Джерри отрицает свою причастность к этому делу.

— Бросьте, Майрон, вы же не вчера родились. Неужели вы думаете, что он сознается?

— Он сказал, что не имеет ни малейшего отношения к публикации фотографии в вашем журнале.

— Этого не может быть. Это было его объявление, и фотографии тоже его.

— У вас есть копии снимка?

— Должны быть, — после короткой заминки отозвался Никлер. — Надо поискать в папках.

— Будьте добры, поищите, а я заскочу к вам и заберу их.

— Не хочу показаться нелюбезным, но я действительно очень занят. Уверяю вас, копия будет той самой фотографией, которую вы видели в журнале.

— Снимок Кэти был только в «Укусе», — выложил свой козырь Майрон.

— Простите?..

— Фотография Кэти. В других ваших изданиях ее нет, только в «Укусе».

— Ну и что? — помедлив, спросил Никлер дрогнувшим голосом.

— А то, что во всех шести журналах помещено одно и то же объявление. Одинаковые страницы, одинаковые картинки. За одним маленьким исключением. Кто-то подменил в «Укусе» фотографию в нижнем ряду. Только в «Укусе». В остальных пяти журналах напечатан другой снимок. Почему?

Фред Никлер закашлялся.

— Не знаю, Майрон. Давайте сделаем так: я все проверю и дам вам знать. А теперь мне пора. Телефон разрывается от звонков. До свидания.

И вновь короткие гудки.

Майрон выпрямился в кресле. Итак, Фред Никлер ударился в панику.

Фред Никлер трясущейся рукой набрал номер. После третьего гудка в трубке послышалось:

— Окружной полицейский участок.

Фред прочистил горло и с трудом произнес:

— Пригласите к телефону Пола Дункана.

В девять вечера Майрон позвонил Джессике и поведал ей о декане Гордоне.

— Неужели ты и впрямь думаешь, что Кэти путалась с деканом? — спросила Джессика.

— Не уверен. А после того как встретился с его супругой, и вовсе начал сомневаться.

— Что, хороша собой?

— Очень. И неплохо разбирается в баскетболе. Когда мне нанесли травму, она плакала.

Джессика фыркнула:

— Эта женщина — само совершенство.

— В твоем голосе послышалась нотка ревности. Или мне почудилось?

— Мечтать не вредно, — отозвалась Джессика. — Между прочим, если у человека красивая жена, это никак не мешает ему охотиться на смазливых студенток.

— Что ж, ты права. Итак, возникает следующий вопрос: почему имя декана Гордона оказалось в злосчастном списке рассылки?

— Понятия не имею, — ответила Джессика. — Кстати, мне тоже довелось узнать сегодня одну интересную вещь. Утром в день гибели мой отец встречался с Нэнси Сират, соседкой Кэти по комнате.

— Зачем?

— Пока не знаю. Нэнси оставила сообщение на моем автоответчике, и я поеду к ней через час.

— Отлично. Если удастся узнать что-нибудь еще, звони.

— Где тебя можно будет найти? — спросила Джессика.

— По вечерам я выступаю в детском театре. Играю Зорро.

— А я думала, Дон Жуана.

Повисла неловкая тишина. Молчание прервала Джессика.

— Почему бы тебе не заглянуть ко мне вечерком? — спросила она, стараясь говорить безразличным тоном.

Сердце Майрона едва не выпрыгнуло из груди.

— Я освобожусь очень поздно, — беспечно произнес он.

— Это не важно. Все равно я мало сплю. Постучись в окошко моей спальни, Зорро, — предложила Джессика.

Повесив трубку, Майрон пять минут сидел в полной неподвижности, размышляя о Джессике. Они начали встречаться за месяц до несчастного случая, положившего конец его спортивной карьере. После травмы Джессика не бросила его. Она ухаживала за ним, развлекала его. Майрон гнал девушку от себя. Он хотел защитить ее от невзгод, но она не уходила. Во всяком случае, тогда.

Эсперанса вошла в дверь без стука и, взглянув на Майрона, отрывисто произнесла:

— Прекратите.

— Что?

— Корчить рожи.