В три часа дня Рублёв был в больнице. Матвеева ждала его на скамейке во дворике. В сером, застиранном халате, с бледным меловым лицом, она казалась постаревшей и подурневшей. Поздоровалась, глядя куда-то в сторону. Возникла неловкая пауза.

— Мне так стыдно, Сергей Николаевич… так стыдно, — пробормотала она, закрывая лицо руками.

— Ну, ну, успокойтесь. Всё в порядке. Да, вот это вам, — он протянул ей букет пионов.

Она пробормотала слова благодарности.

— Что случилось, Лидия Павловна? Что случилось на квартире у Рудника?

Волнуясь, она рассказала ему о ссоре с Рудником, о том, как он, заподозрив её в неискренности, пытался заставить её говорить силой.

— Ну вот этого я от вас не ожидал, — не удержался Рублёв. — Я думал, что у вас достаточно выдержки.

— Он мне причинил столько горя!

— И себе — тоже.

— Сдали нервы, — оправдывалась она, всхлипывая.

Он решил не касаться истории с таблетками. Она и так стыдилась своей слабости и не знала куда деваться. «Бедняга, — подумал Рублёв, — сколько же ей пришлось пережить!»

— Лидия Павловна, — начал Рублёв уже деловым тоном, — мы с вами ещё поговорим, когда вы окончательно поправитесь, а сейчас мне нужна ваша помощь. Рудник исчез. Вы не знаете, где он может скрываться?

Она пожала плечами.

— Конечно, он далеко не уйдёт, — продолжал Сергей Николаевич. — Но нужно срочно его обезвредить. Вспомните его приятелей, знакомых.

Она назвала несколько знакомых, где бывала с Рудником. На Садовой, на Гоголевском бульваре, на улице Обручева. Рублёв тщательно записал адреса и фамилии.

— А в других городах у него есть родственники или друзья?

Этого Лидия Павловна не знала.

— Спасибо за помощь. — Рублёв поднялся и пожал её слабую руку. — И поскорее выздоравливайте.

— Я хотела вас просить… — слабым голосом проговорила она, — можно… можно сделать так, чтобы ничего не знали на работе? А то мне придётся оттуда уйти.

— Хорошо. Постараюсь устроить. Выздоравливайте.

Через полчаса Рублёв уже был в управлении. Не успел он переступить порог кабинета, как раздался телефонный звонок от Петракова.

— Сергей Николаевич, зайдите ко мне.

Петраков расхаживал по кабинету, заложив руки за спину. Брови его были сурово сдвинуты. Чувствовалось, что он чем-то озабочен.

Петраков кивнул на кресло у стола.

— Присаживайтесь… — И, когда Рублёв опустился в кресло, продолжал, тщательно подбирая слова: — Такое дело, Сергей Николаевич… Тут отдельные товарищи считают, что операцию вы проводите не совсем гладко… Вы упустили Рудника… Матвеева попала в больницу… Всё-таки, видимо, вы напрасно ей открыли карты… Да, кстати, как она?

— Скоро выпишут…

— Рад, что всё обошлось. Так вот… конечно, гладко операции проходят только в книжках, но всё-таки, как вы считаете?

Рублёв видел, что шефу неприятен этот разговор. Но, видимо, кто-то его к этому вынудил. «Кто? Скорее всего, Игорь Тарков. Однако злопамятный!» — подумал Сергей.

— Товарищи, конечно, правы. Не всё получилось так, как хотелось бы. Но сделано главное — мы напали на след противника.

— Пожалуй, теперь мы можем это утверждать… А что касается Рудника, то, согласитесь, он — не новичок в шпионском ремесле. Он постоянно был начеку! Ждал ареста… Оцепить же район у меня просто не было возможности…

— Логично, — буркнул Петраков.

— Теперь о Матвеевой… Ведь именно с её помощью мы узнали, чем интересуется наш противник… Она подтвердила, что мы на верном пути. Потом, беседуя с ней, я понял, что она не знает о тайной жизни своего любовника. Да и откуда ей было знать, они знакомы каких-то два месяца. Я убедился, что она наш, советский человек, и не ошибся.

— Возражений не имею.

— И самое главное: операция ещё не закончена… Рудник никуда не уйдёт… — Сергей Николаевич помолчал и добавил с улыбкой: — А вообще-то как контрразведчик я ещё далеко не волшебник, только учусь.

Шеф улыбнулся и хотел было что-то сказать, но тут вошёл офицер и подал Петракову телефонограмму.

— Очень срочно, — добавил офицер.

Петраков углубился в чтение, при этом брови его изогнулись дугой.

— Почитайте-ка. Это касается вас.

«На днях в советское посольство в Бонне, — пробежал глазами по машинописным строчкам Рублёв, — обратился неизвестный гражданин, который назвал себя Гансом Кушницем, подданным Германской Демократической Республики. Ганс Кушниц заявил, что до недавнего времени он учился в Московском государственном университете на физическом факультете. По окончании университета посольство ГДР в СССР предложило ему работать в Совете Экономической Взаимопомощи. В июне этого года, находясь в отпуске, Ганс Кушниц поехал навестить свою тётку, проживавшую в Западной Германии. Однако здесь он был задержан неизвестными лицами, которые предложили ему сотрудничество с английской разведкой. Когда Ганс Кушниц отказался, его насильно подвергли допросу, а затем поместили в психиатрическую клинику во Франкфурте-на-Майне, из которой несколько дней назад ему удалось бежать. Всё случившееся с ним Ганс Кушниц объясняет тем, что определённым лицам понадобилось послать в Москву доверенное лицо, которое, используя его документы и внешнее с ним сходство, вело бы в Москве подрывную работу.