Небо сияло голубизной, теплый воздух соблазнял молодых девушек одеваться в более легкие платья и украшать себя цветными бантиками.

– А теперь пойдем, не стесняйся, давай немного повеселимся.

Дэвид Журдан, брат Катрин, нетерпеливо потянул за рукав стоявшего рядом с ним Кассиана Ардена.

Кассиан выглядел совершенно отрешенным. Его выражение лица совсем не подходило к веселой толкотне вокруг него.

– У меня, честно говоря, нет времени для веселья, – нерешительно сказал он. – Лучше мне вернуться на поля и работать, сэр Болдуин строгий хозяин, который не оставляет своим работникам ни одной свободной минуты.

– Завтра праздник, Кассиан, завтра Вознесение. Никто сегодня не работает уже после обеда, даже люди сэра Болдуина. Грехом было сегодня взять серп в руки, пойдем повеселимся.

Дэвид продолжал тянуть его за рукав, и Кассиан позволил ему отвести себя к ступенькам, на которых уже сидели несколько молодых людей, расхваливающих красоту каждой женщины, проходившей мимо.

– О, красотка из красоток, придвинь ко мне свое ушко, чтобы я мог нашептать тебе любезности, – пристал Дэвид к хорошенькой дерзкой служанке, пробегавшей мимо с полной корзинкой.

– Берегись, чтобы я не забросала твои уши гнилыми яйцами, – резко ответила девушка. Молодые люди рассмеялись и хлопнули себя по ляжкам.

Но мимо пробегала уже следующая девушка, к которой уже пытались пристать молодые люди, однако женскому населению Ноттингема не надо было лезть за словом в карман. И площадь буквально сотрясалась от смеха и всеобщего веселья.

– Пойдем, Кассиан, – взволнованно крикнул Дэвид и вытащил у пробегавшей мимо цветочницы одну фиалку из букета. – Теперь твоя очередь, ты должен спеть песню о красоте женщин. Мы хотим к ним подольститься. Давай начинай.

Кассиан прислонился к стене, вымученная улыбка появилась на его губах, но он отмахнулся.

– Я плохой стихоплет, – выдавил он. – А льстить я вовсе не умею.

Он думал о Катрин. Он видел ее в каждой проходившей мимо девушке. Она подарила ему себя прошлой ночью. Теперь она принадлежала ему навсегда. Гордость переполняла его. Большая гордость, потому что он точно знал, что значило для девушки ее сословия подарить себя мужчине до брачной ночи.

«Она любит меня без всякой меры, – думал он, задыхаясь от счастья. – А я… я люблю ее больше, чем мою жизнь. Кассиан и Катрин. Катрин и Кассиан».

– Песню, спой песню, или тебя совсем не привлекает красота женщин, – приставал Дэвид.

– Есть только одна, чья красота меня трогает, – ответил Кассиан, но Дэвид не сдавался.

– Забудь Катрин, забудь ее хоть на один день, посмотри вокруг и порадуйся на красные щеки служанок, пышные груди кормилец и крепкие руки прачек. Они красивые эти женщины, только посмотри, Кассиан, жизнь прекрасна.

Кассиан вздохнул. Однако он взял из рук своего друга фиалку и бросился к бойкой юной крестьянке, которая тащила в руках громко орущего петуха, и сказал, протягивая ей цветок:

– Дорогая, я насмерть влюбился в вашего петуха, дайте мне его в жены за этот голубой цветок, прислушайтесь, королева петухов, к моей просьбе, иначе я умру.

Молодые люди расхохотались и от веселья подбросили в воздух свои шляпы.

– Кассиан, разбивающий сердца петухам, – орали они.

Бойкая крестьяночка вырвала цветок из руки Кассиана, вынула яйцо из кармана и сказала, хихикая:

– Петух уже обещан другому господину, но я дарю вам его дочку, держите.

– Громадное спасибо, принцесса петухов, госпожа над всеми яйцами, – Кассиан поклонился, но когда он выпрямился, его взгляд упал на карету, быстро проезжавшую мимо. Шутливые слова замерли у него на языке, глаза широко раскрылись.

– Катрин! – крикнул он. – Катрин, подожди!

Но кучер хлестнул лошадей, и хотя Кассиан бежал вслед за каретой так быстро, как только мог, экипаж вскоре исчез, оставив после себя тучу пыли. Кассиан остановился, задыхаясь.

Он все еще с ужасом смотрел вслед карете, когда к нему подбежал Дэвид.

– Это была Катрин. Куда она поехала?

Дэвид посмотрел на друга.

– Извини, что я тебе не сказал. Мне строго-настрого приказали молчать. Катрин уже сегодня будет в монастыре.

– В монастыре. Почему? Почему она мне об этом не сказала?

– Она сама не знала. Это решили только сегодня утром.

– Как? Что случилось, Дэвид? Скажи мне, я должен знать, что произошло.

Голос Кассиана был таким настойчивым, а взгляд испуганным, что сердце Дэвида наполнилось состраданием к другу. Он знал о любви Кассиана и Катрин, о любви, перед которой он испытывал уважение, потому что она казалась ему больше и глубже, чем у других людей. Кроме того, Кассиан был его лучшим другом, хотя отец, лорд Артур, не одобрял этой дружбы. Но Дэвиду было все равно, что Кассиан католик, а его семья принадлежит к Англиканской церкви. Так или иначе, есть только один Бог, и как в него верить, совершенно безразлично, главное – быть достойным человеком, твердо соблюдающим десять заповедей, таково было мнение Дэвида, и поэтому он ответил честно: