– Я ненавижу его, – крикнула Катрин и дала выход напряжению, охватывавшему ее в течение последнего часа. – Я ненавижу его всей силой моего сердца, и я проклинаю день, в который я должна буду стоять рядом с ним перед алтарем.

– Деточка, не греши, – сказала Маргарет Катрин. Она сидела на стуле рядом с дверью, ожидая того момента, когда можно будет убирать со стола, поэтому она слышала все. Теперь Маргарет укоризненно смотрела на свою воспитанницу.

– Оставь, Маргарет, – остановила леди Элизабет старую няньку.

Катрин же все еще со сжатыми кулаками, выставленным вперед подбородком и горящими глазами, желавшая собственноручно задушить сэра Болдуина, вдруг обмякла и упала на стул. Она выглядела неестественно бледной.

– А если он прав? – спросила она тоненьким голоском. – Если сэр Болдуин прав и Кассиан действительно умер в госпитале для бедных?

Она зарыдала, закрыв руками лицо. Леди Элизабет бросила на мужа вопросительный взгляд, а затем тихо, но с уверенностью возразила:

– Ты почувствовала бы, если б он был мертв, – тихо произнесла она.

– Я боюсь, – возразила Катрин. – Вдруг я оставила все мои чувства в Лондоне?

– Ах, Дэвид, – вздохнула Катрин. – Если бы я только знала, где Кассиан, если бы я только знала, что он жив и имеет крышу над головой. У меня не будет в жизни ни одного счастливого часа, пока я не узнаю, что с ним.

– Не думаю, что ему сейчас хуже прежнего. Он сильный, таких мужчин, как он, нелегко сжить со света, даже чуме этого не удастся.

Дэвид стоял рядом с Катрин у открытого окна замка. Солнце как раз зашло, у горизонта была еще видна огненно-красная полоска от него, в то время как бледный серп луны уже появился на небе.

Он положил руку на ее плечо и почувствовал, как она дрожит. «Она маленькая, как воробей», – подумал он. Его наполнила нежность к ней, смешанная с печалью. Да, Дэвид также скучал по своему другу, Кассиану Ардену. Ему тоже очень хотелось бы знать, что с ним. Катрин начала плакать.

– О, мне так стыдно из-за письма, которое заставил меня написать сэр Болдуин. Господи Боже, если бы я только могла объяснить Кассиану, почему я должна была его покинуть. Я ведь поклялась никогда не оставлять его и тем не менее оставила.

– Нет, Катрин, ты его не оставила. У тебя не было выбора. Если бы ты не поехала назад домой вместе с сэром Болдуином, то тебя бы осудили как воровку и отрубили руку, а Кассиан сидел бы в темном подземелье, если бы только до этого он не умер с голоду в своей каморке или не был бы забит стражниками. Ты не предала его Катрин, наоборот, ты спасла ему жизнь.

– Чтобы оставить его, тяжело больного и без всяких средств совсем одного, – продолжала всхлипывать Катрин.

– Ах, если бы я только мог тебе помочь, – сказал Дэвид и нежно погладил ее по спине. – Видит Бог, я бы сделал все, чтобы ты и Кассиан наконец были счастливы вместе:

– Правда, все? – спросила Катрин, подняла голову и посмотрела на брата мокрыми от слез глазами.

– Да, – подтвердил Дэвид. – Почти все. – Он рассмеялся и шутливо погрозил Катрин пальцем, чтобы немного рассеять ее печаль. – Только мою долю медового пирога, испеченного Маргарет, вы не получите.

Катрин мимолетно улыбнулась, затем она снова стала серьезной.

– Дэвид, – попросила она тихо и умоляюще, – не сможешь ли ты ради меня поехать в Лондон и поискать там Кассиана? Я тебя очень прошу.

Дэвид кивнул.

– Он позаботился о том, чтобы мне обратно доставили моего черного жеребца, как только вы прибыли в Лондон. Он отдал за это свой последний геллер. – Он встряхнул головой, еще раз вспомнив об этом, и тихо добавил: – Любой другой продал бы моего коня, но не Кассиан. Для него было вопросом чести, как можно быстрее вернуть мне моего любимого жеребца.

Одну минуту он смотрел в небо, которое лежало над холмами, подобно темно-голубому бархатному платку, потом он закрыл деревянные ставни окна и расправил гардины. Он взял Катрин за руку, отвел ее к удобной скамейке перед камином, выложенным голубым кафелем, и зажег несколько восковых свечей в серебряном подсвечнике.

– Я поеду в Лондон. Прямо завтра утром.

– Спасибо, Дэвид. Я тебе очень благодарна, – ответила Катрин со вздохом облегчения.

– Нет, тебе не надо меня благодарить. Кассиан Арден – мой друг, лучший, которого я когда-либо имел, самый лучший, которого только можно себе пожелать, и он останется им навсегда. Мой долг друга заставляет меня поехать в Лондон.

Катрин стояла у окна, когда Дэвид ранним утром следующего дня выехал из замка. Она дала ему золотую цепь, которую он должен был передать Кассиану. Леди Элизабет подарила ей эту цепь к ее пятнадцатилетию. Катрин носила эту цепь, не снимая, до того самого дня, когда ее решили отправить в монастырь.