Сами же эти граждане в свою очередь делились на касты, классы и титулы. Причем система деления была настолько сложной, что даже специалисты не могли в ней толком разобраться, а простым людям лишь оставалось верить, что как-то оно да есть.

Начнем с каст. Каждый человек от рождения принадлежал к какой-то касте, и при всем своем желании не мог перейти в другую. Причем они не были свидетельствами ни богатства, ни принадлежности к каким-то особым элитным группам людей. Это было просто свидетельством того, что этот человек, все его родные, родные его родных, ведут свое происхождение от одного древнего рода или племени. Касты были едва ли не единственным, что сохранилось в Южном мире со времен, предшествовавших воцарению Ажау Джуниора. И хоть свое первоначальное значение они уже давно потеряли, а заключалось оно в определении своих и чужых на полях сражений, но в общественной жизни до сих пор играли едва ли не первостепенную роль. Так, например, браки разрешались исключительно в пределах одной касты, самые богатые касты имели специальные советы, которые помогали более бедным представителям той же касты, самые бедные держались вместе, только взаимовыручкой и спасаясь в круговерти жизненных проблем. Те же, кто нарушал кастовые правила, решив, например, связать себя узами брака с представителем другой касты, вообще лишался права принадлежать какой-то касте, становясь изгнанником и изгоем. И если человек из любой касты мог быть как богатым так и бедным, как преуспевающим так и едва сводящим концы с концами, то человек без касты не мог надеяться ни на что, за него никто никогда не вступался, он становился меньше чем никем, а потому правила каст считались самыми нерушимыми из всех правил, что только и придумали люди.

Каждая каста с древних времен сохранила две вещи — название и цвет, или комбинацию цветов. Как уже говорилось, некогда это служило в бою признаком того, что это — свой, а это — чужак. Потому и цвета подбирались максимально контрастными, такими, чтоб и слепой дальтоник их бы никогда не перепутал. Некогда каждый человек из какой-то касты был обязан носить одежку только цветов своей касты. Конечно, это старое правило не было абсолютно строгим, потому как многие просто не могли себе позволить достать столько костюмов одного цвета, да и мода шла вперед, какая ж барышня захочет на каждый бал в фиолетовом платье ходить. Потому были приняты изменения, по которым одежда цветов касты признавалась желательной, но не обязательной. И те, кто не хотел ее носить, мог носить любую одежду тех тонов, которые не принадлежали никакому классу, но все же хоть какая-то деталь одежды была обязана быть именно правильного цвета. Кроме определенной одежды, каждая каста могла иметь свои законы, которым представители других каст не обязаны были подчиняться. Законы эти могли быть самыми разными. Например, членам одной из каст было запрещено пить и есть после захода солнца, другой — выходить на улицу с непокрытыми головами, а одной, маленькой, но весьма значительной, вообще запрещалось держать в руках оружие. При этом, конечно, нарушение этих правил не вело к каким-либо трагическим последствиям. Это не было уголовным преступлением, и единственным, что могло за это последовать, было порицание другими членами касты. Впрочем, если учесть, что все твои родные и близкие из той же касты, и порицание было достаточно серьезным наказанием.

На этом, в принципе, роль каст и заканчивалась. Никто и никогда не мог отказать человеку в приеме, например, на работу, только исходя из того, что он не той касты. Или в доступности образования. Представители разных каст спокойно общались друг с другом, часто вообще не обращая внимания, к какой касте принадлежат их знакомые. К многих каст были советы, выборные органы, куда касты призывали своих самых мудрых и почтенных членов. А у некоторых их не было. Советы могли объединяться, проводить совместные заседания, а могли и держаться в одиночку, решая исключительно проблемы своей касты и не заботясь о том, что там происходит с другими. Каждый представитель касты мог, но не был обязан, при возможности оказывать помощь другим членам своей касты, а мог, и такое случалось, хоть и очень редко, оказать, например, помощь и другой касте. Если обобщить, то касты были данью традиции, но при этом все люди не только знали, к какой касте они принадлежат, а и гордились своей кастой, добровольно придерживались ее правил и даже не задумывались о том, что без каст всем бы стало жить лучше и веселее.

Если касты были чем-то древнем, то классы были изобретением недавнего времени, и вот как раз они и служили показателем успешности человека. Если каст было много, десятки, то количество классов было не таким уж и большим.

Первым по численности и предпоследним по значению из классов был рабочий класс. Государство следило за тем, чтоб каждый его гражданин был обеспечен работой, и потому попасть в этот класс было несложно. Достаточно лишь делать с рождения то, что тебе говорит государство, и ты станешь рабочим. Не больше, но и не меньше. Это были люди низкого достатка, но тем не менее способные обеспечить себе и своей семье сносное существование. Не хуже, чем в селах, особенно если трубиться много и усердно. Класс этот был не только самым многочисленным, а и самым беспокойным. Потому как именно тут было больше всего тех, кто не любил государство, считая, что оно его неверно оценило, и он заслуживает чего-то большего, чем грубая физическая работа. Однако, как правило, такие люди ничего большего и не заслуживали, а потому специальные службы государства и не уделяли им особого внимания, понимая, что без четкого и умного руководства рабочий класс никогда голову на что не надо не поднимет. Жилы представители рабочего класса по всем городам, исключая центр Отсилаказа, ничем особо не были примечательны, кроме разве что своей массовости.

Кого назвать вторым, вопрос достаточно сложный. А потому начнем с низа. Последним по значению был класс нищих — совершенно официальное название. Сюда попадали те, кто не мог справиться даже с самой простой работой, и потому исключался из рабочего класса. Это были неудачники, не способные себе даже на кусок хлеба заработать, и жили они исключительно на подачки, организованные даже не государством, а общественными советами некоторых каст. Государство классом нищих не интересовалось — это были отбросы, не способные принести никакой пользы, но и уничтожать их тоже было не за что. Тем более они вымирали сами, и класс этот пополнялся не за счет естественного прироста, а за счет перехода из других классов. Потому как все дети, рожденные у родителей из класса нищих, государством забирались, отправлялись в специальные рабочие школы, где жили на полном пансионе и учились на нужную в данный момент рабочую профессию. И часто бывало даже так, что потом они не просто шли в рабочий класс, а поднимались и выше по социальной лестнице. Подобным положением вещей были довольны все — и государство, воспитывающее себе правильных граждан, и нищие, знающие, что о их детях позаботятся все равно лучше, чем могли бы они, да и сами дети, живущие не в трущобах, а в хороших и уютных рабочих школах. Не представлял класс нищих никакого интереса и для любых революционеров, так как нищие жили столь плохо, что и мечтать о лучшей жизни им было не по силам. Каждый нищий знал — он сам заслужил такую судьбу, а если и не знал, то догадывался. К этому же классу иногда ошибочно относили и тех, кто не принадлежал ни к какой касте, но это было неверно. Потому что любой нищий все равно знал, что за касту он представляет, и хоть обрывок ткани своего цвета, да носил. Гордясь этим, так как больше гордиться было особо нечем.

Несколько классов расположить в порядке значительности не так уж и легко, так как их роль в общественной жизни лежит в разных площадях. А потому будем условно считать, что третий класс — военные. Вернее не совсем так, не просто военные, а солдаты. Сюда можно было попасть добровольно из любого класса, и для этого было достаточно лишь показать, что у тебя есть большие мускулы и хоть небольшие мозги. Хоть Южным мир и не имел естественных географических соседей, но армию содержал исправно, да и для применения ее поводы находились. То надо было усмирить вдруг решившую стать независимой дальнюю провинцию, то горцы, до сих пор сохранившиеся в горах на севере страны, поднимали голову, решая несколько пограбить подгорные села. Класс солдат был не особо численным, и уж конечно самым нейтральным к правящему режиму. Весь этот класс полностью содержался на средства государства, причем содержался неплохо, и тот, кто доживал до пожилого возраста, вполне мог надеяться провести свою старость в тепле и уюте, не беспокоясь о том, что особо ретивый наследник вдруг решит завладеть твоим имуществом. Полный комплект социальных гарантий классу солдат давало государство, включая обеспечение семьи, хорошее образования детям, и за это все надо было лишь исправно делать то, что тебе приказывают твои начальники, и не думать. Солдаты и не думали. Они были, возможно, самым счастливым из всех классов, и хоть средний срок их жизни даже уступал сроку жизни нищих, недовольных тут не было ни одного. Жили солдаты в специальных городках, отдельно от всех остальных, хоть во время дежурства они могли расквартировываться где угодно. Для класса солдат все кастовые правила были намного менее строгими, чем для других классов, так как если надо было выбирать, непокрытая голова или жизнь, жизнь все же важнее. Так что советы всех каст как правило смотрели сквозь пальцы на то, что солдаты поступают не по правилам. Однако понимая, что окончательно все кастовые традиции, вбивающиеся в голову с рождения, не изжить, всем солдатам при поступлению на службу помимо стандартной формы давались еще и специальные значки или повязки с цветом их касты, так что даже в армии каждый мог гордиться своей кастой. И даже больше, у тех, кто лишился касты, был единственный способ ее вернуть — если они могли выдержать испытание и войти в класс солдат, то даже им давали специальную повязку розово-голубого цвета, которая обозначала новую, введенную уже Ажау Джуниором, касту. И хоть ее многие не признавали, в последнее время в связи с общим понижением строгости нравов появилось много и тех, кто считал оранжево-голубых такой же кастой, как и все прочие.

Четвертым классом назовем класс мастеров, или класс искусников. Это был, пожалуй, самый разношерстный класс, куда входили все, кто хоть что-то да умел делать лучше прочих. Сюда принадлежали все писатели и поэту, художники и скульпторы, да и просто люди, способные смастерить или придумать что-то новое. Не особо многочисленный, этот класс пожалуй был самым демократичным, тут были наименее строгие нравы, и именно он бы мог стать угрозой существованию государства, если бы не одно «но». Те, кто сюда входил, были как правило людьми слова, способными много говорить, но как только доходило до настоящего дела, до риска жизнью, как они сразу же пугались, терялись и вообще не знали, как им быть. Хотя специальные органы за ними все же внимательно следили, во избежание. Зарабатывал этот класс себе на жизнь, как легко догадаться, творчеством, и в среднем был побогаче солдат и рабочих, хоть и среди мастеров попадались очень бедные люди. Но это была бедность не от безысходности, а от того, что их просто не интересовали материальные блага. В свою очередь класс искусников делился условно как правило еще на два подкласса — искусников дел разума и искусников дел тела. Первые — писатели, поэты. Вторые — умелые кузнецы, способные саранчу подковать, ювелиры, просто инженеры, способные предложить и сделать что-то новое. Класс мастеров не имел специальной государственной поддержки и финансирования, а жил за счет заказов, которые ему мог делать кто угодно. Могло и государство, если вдруг ему понадобиться срочно новый гимн, патриотический роман или сто изумрудных орденов для любимых ханских сусликов. Если же заказов не было, каждый мастер имел право сам делать то, что он посчитает нужным, и потом самостоятельно предлагать это потенциальным заказчикам, тем самым зарабатывая себе на жизнь. Жили мастера по всем городам, как правило ближе к центру, потому что на окраинах среди нищих им было делать нечего, а некоторые из них по особому разрешению Ажау Джуниора даже имели право селиться в центре Отсилаказа, хоть и заслужить подобную честь было ой как нелегко. Среди мастеров деление на касты было, пожалуй, самым заметным, потому как именно они, как люди творчества, лучше всего чувствовали древнюю романтику каст. И именно они чаще всего избирались в советы каст, где уж могли вдоволь поговорить о жизни, творчестве и всем остальном. Однако реальной власти класс мастеров не имел.

Примерно на одном уровне с мастерами на социальной лестнице стоял класс людей мысли. Причем сюда относились самые разные люди — тут были и духовники, они же психологи, занимающиеся лечением проблем души. Тут были и философы, занимающиеся изучением самых глобальных проблем всего сущего. Сюда же относились ученые, но не те, которые занимались прикладными вопросами, а ученые-теоретики, капающие вглубь. Класс этот был большей частью хорошо обеспечен, причем тут были как те, кто получил свои средства по наследству, так и те, кто заработал их сам. Это был первый из классов аристократии, то есть тех классов, куда могли попасть титулованная знать. Впрочем, об этом будет разговор отдельный несколько позже. Класс людей мысли хоть и не финансировался государством в открытую, но существовало много фондов, из которых его представители могли получить финансы. Много таких фондов были государственными, и служили стратегической цели глобального развития, то есть такого развития, пользы от которого вряд ли кто из ныне живущих дождется. С точки зрения революционных настроений этот класс был достаточно спокойным, тут встречались определенные диссиденты, но большей частью мысли представителей этого класса витали где-то далеко, слишком редко опускаясь на нашу грешную землю. А если и опускались, решительности в людях мысли было еще меньше, чем в мастерах, так что лояльность класса была высока. Жили люди мысли как правило в Отсилаказе, в других городах их было очень мало, а то и вовсе не было. Попадали в этот класс как правило или по наследству, или из мастеров, но это реже. Бывали случаи, что в люди мысли шли представители более престижных классов, это не противоречило кодексу аристократии, но в целом этот класс был наследственным, династическим.