Он не стал бы обращать на них внимание, если бы не услышал слова, относившиеся явно к нему самому.

— Кстати, сэр, — сказал один из собеседников, обращаясь к Суинтону, — если это не покажется слишком смелым, могу я попросить вас объяснить небольшое происшествие в бальном зале?

— А… о каком пуоисшествии вы говойите, мистеу Лукас?

— Довольно странное — перед первым вальсом. Черноволосая девушка с бриллиантовой диадемой, та самая, с которой вы танцевали весь вечер, — мне кажется, ее зовут мисс Гирдвуд. И тип с усами и эспаньолкой. Старая леди тоже, кажется, принимала в этом участие. Мы с другом случайно стояли поблизости и видели, что между вами произошло что-то вроде сцены. В чем дело?

— Сцена… О, да, да… Этот джентльмен хотел потанцевать с божественной куасавицей, но леди пйед почла вашего покоуного слугу. Вот и все, джентльмены, увейяю вас.

— Нам показалось, что между вами возникло маленькое напряжение. Нам так показалось.

— Но не мне. Кажется, пуоизошло небольшое недоуазумение между ним и молодой леди. Он говойил, что следующий танец за ним, но его не оказалось в кауточке леди. Я ничего общего не имел с этим джентльменом, даже не уазговайивал с ним.

— Но вы посмотрели на него, а он на вас. Мне показалось, что вы собираетесь решить этот вопрос между собой — потом.

— А… нет, он для этого меня достаточно знает.

— Значит, вы с ним были знакомы?

— Немного, очень немного — и очень давно.

— Может быть, в вашей стране? Он кажется англичанином.

— Нет, нисколько. Он пуоклятый ийландец.

Уши Мейнарда к этому времени покраснели.

— А кем он был в вашей стране? — спросил младший из новых знакомых мистера Суинтона, такой же любопытный, как старший.

— Кем он был? Да никем, никем.

— Никакого занятия, профессии?

— А, да. Когда я его знал, он был лейтенантом в пехотной части. Ну, конечно, не в лучшей из частей. Мы такого к себе никогда не пйиняли бы.

У Мейнарда начали дергаться пальцы.

— Конечно, нет, — продолжал «вельможа». — Я имею честь, господа, пйинадлежать к гваудии — конной гваудии ее величества!

— Он служил в нашей армии, участвовал в мексиканской кампании. Не знаете, почему он ушел с службы в Англии?

— Ну, джентльмены, я не хотел бы уаспуостуаняться на такие темы. Я обычно бываю очень остоуожен, понимаете?

— Конечно, вы совершенно правы, — согласился спрашивавший. — Мне только показалось странным, что офицер оставил службу в вашей армии и принял должность в нашей.

— Если бы я знал что-нибудь похвальное об этом джентльмене, — продолжал Суинтон, — я бы, конечно, с уадостью уассказал. К несчастью, я не знаю. Совсем напуотив!

Мышцы Мейнарда, особенно на правой руке, свело болезненной судорогой. Нужно еще совсем немного, чтобы он вмешался в разговор. Достаточно еще одного замечания — и, к несчастью для себя, мистер Суинтон его сделал.

— Пуавда в том, джентльмены, — продолжал он, по-видимому, под влиянием выпивки лишившись обычной осторожности, — что лейтенант Мейнауд — капитан Мейнауд, как, я слышал, он тепей себя называет, — был изгнан со службы в английской аймии. Таковы слухи, хотя я не стал бы за них уучаться.

— Это ложь! — воскликнул Мейнард, неожиданно срывая с руки кожаную перчатку и с размаху ударяя ею по лицу Суинтона. — Ложь, Дик Суинтон! И если вы не виноваты в ее рождении, то ответите за распространение. Таких слухов никогда не было, и вы отлично это знаете, негодяй!

Щеки Суинтона побелели, но это была бледность страха, а не гнева.

— А… вы здесь, Мейнауд! Ну… я ведь сказал… я сказал, что это не пуавда! А вы называете меня негодяем! И вы удайили меня пеучаткой!

— Готов повторить и слово и удар. И плюну вам в лицо, если вы не возьмете свои слова назад!

— Взять назад?

— Ну, достаточно! Даю вам возможность подумать. Мой номер 209, на четвертом этаже. Надеюсь, вы найдете друга, который согласится подняться ко мне. Моя карточка, сэр!

Дрожащими пальцами Суинтон взял предложенную карточку и отдал взамен свою. Бросив презрительный взгляд на него и его собеседников, Мейнард повернулся к стойке, хладнокровно закончил свою порцию и, не говоря ни слова, поднялся по лестнице.

— Вы с ним встретитесь? — спросил старший из собутыльников Суинтона. Впрочем, ввиду происшедшего вопрос мог показаться оскорбительным.

— О… конечно, конечно, — ответил гвардеец конной гвардии ее величества, не замечая нотки грубости. — Как, однако, неловко! — задумчиво продолжал он. — Я здесь чужой… у меня нет ни одного дууга…