Взобравшись по трапу на мостик для кормления, она начала медленный, методичный обход водоемов. Габриель могла выполнять свою работу и во сне. Порой ей казалось, что так и происходит: проверка уровня кислорода и температуры на каждом датчике, отмерка корма в пластиковые кормушки, прежде чем высыпать его в водоем, а потом наблюдение за голодным водоворотом разноцветных рыб и переход к следующему водоему. Потом к следующему, пока не доберется до последнего. Катышки корма высыпаются на поверхность воды, словно внезапный ливень. Когда она складывала кормушку и закрывала ящик, в котором хранится корм, послышался шлепок и плеск, словно один из обитателей водоема немного заигрался и выпрыгнул из воды.

Габриель улыбнулась. Опять Оскар. Она могла бы поспорить, что это он. Полосатый окунь. Самый прожорливый в водоеме.

Шагая назад по мостику к трапу, она взглянула на часы. После того как закончит следующий этап — шестой блок, «Тропические рыбы» — и прежде чем приступит к очередному, пятому — «Ракообразные», — у нее будет время передохнуть и выпить кофе с подругами Тулой и Корин, пока не появится смотритель, Барзэ. А эта Тула, думала Габриель, спускаясь с мостика, — что за девица, что за ураган. Замужем, с тремя детьми, и у нее еще хватает заряда, гулять на стороне.

Пройдя через вторую служебную дверь, которая вела в зону для посетителей седьмого блока, выключив за собой свет и заперев замок, Габриель вышла на мостик для посетителей и двинулась вверх, к наземному входу в блок. С одной стороны находились водоемы, которые она только что обработала, с другой тянулась установленная ниже уровня воды двадцатиметровая: стеклянная панель нового аквариума в открытом море. Габриель мурлыкала под нос песенку и от нечего делать смотрели сквозь стекло на песчаное дно, уходящее в сине-зеленую даль.

На строительство этого четырехакрового продолжения главного аквариума, выходящего в открытое море, ушло два года. И хотя его открыли всего несколько месяцев назад, оно уже обеспечило солидный приток посетителей. Сооружение состояло из двух длинных бетонных молов, изгибами отходящих от берега и снабженных для обозрения стеклянными панелями ниже поверхности воды. Там, где молы заканчивались, расходясь друг от друга на тридцать метров, горловина водоема была перекрыта стальной сеткой. Ее двухсантиметровые ячейки были достаточно велики, чтобы позволять стайкам небольших прибрежных рыб свободно вплывать в водоем и выплывать из него, но достаточно малы и крепки, чтобы не выпускать в море крупную рыбу — толстогубую картофельную треску, наполеоновского губана, барракуду и тунца, а также полдюжины скатов, пару морских черепах и косяк рифовых акул, чьи плавники с белыми концами, рассекая поверхность воды, неизменно заставляли толпу зрителей застывать с открытым ртом. Вокруг созданного в открытом море водоема, как беспорядочный узор из камней, над поверхностью выступали полдюжины рукотворных островков. Они были сооружены на дне для уменьшения влияния штормов и для дополнительных возможностей осмотра с мостиков, которые их соединяли. Между двумя из этих островков на глубине тридцати футов недалеко от устья водоема — самая глубокая часть этого объекта — был сооружен даже пластиковый смотровой туннель.

Этот аквариум никогда не утомлял Габриель. В отличие от ее водоемов его не нужно было чистить, а обитателей кормить. Тут было достаточно естественной пищи, чтобы не сокращалась местная популяция, хотя Тула сказала, что имеются планы показывать полуденное кормление с одного из мостиков, бросая крупным и более агрессивным постояльцам связки рыбы и куски мяса, создавая на потребу зрителям реальную картину неистовства прожорливости.

Другое, что очень нравилось Габриель в этом аквариуме, было связано с тем, что постояльцы здесь менялись каждый день. Всегда можно было увидеть что-то новое. За стеклом серебряная стайка скумбрии металась туда-сюда в поисках выхода, пока ее не загнали в угол рифовые акулы. Лобстер с глазами-бусинами, устроившись на дне, отгонял усами любопытного губана. Косяк мечущихся, подпрыгивающих кобий патрулировал свою коралловую крепость, а там...

Габриель замедлила шаг, стараясь сфокусировать взгляд на новой форме, искаженной изгибом и толщиной стекла, которая висела под платформой обозрения, видимо, в двадцати футах впереди. Подходя ближе, она раздумывала, что на этот раз мог принести им открытый океан, совсем забыв о муларовой сетке и о том, что ничто таких размеров не может...

Она затаила дыхание, остановилась как вкопанная, схватившись за ограждение, чтобы не упасть.

Жак Тарру смотрел, как двое мужчин идут к нему. Стоя у окна кабинета, он увидел, что их машина проехала в ворота, и сразу же спустился к ним. Когда Барзэ, смотритель, позвонил ему с новостью о находке, Тарру сам связался с ними из дома, запрыгнул в машину и приехал сюда. Он увидел тело заставил охранников поставить на подъездной дороге знаки «"Аква-Сите" закрыт» — и вот теперь они здесь. Выйдя из дверей вестибюля, он представился:

— Тарру. Я директор «Аква-Сите».

Двое полицейских показали свои жетоны. Старшие инспектора Жако и Гасталь.

— Прошу вас, мсье... — Тарру, жестом предложив следовать за ним, повел их назад на стоянку и вокруг боковой части административного здания. — Вот сюда... мы можем пройти коротким путем. — Он обернулся через плечо на полицейских, идущих за ним. Какая необычная пара. Маленький, круглый, с жутким галстуком и заколкой — и его высокий, мощного сложения дружок — сапоги, хвост, легкая замшевая куртка. В высоком есть что-то знакомое, подумал Тарру, его он раньше видел. Но сейчас ему было не до размышлений, кто это и где они встречались.