Шел урок географии. Вела его Евгения Львовна, классный руководитель пятого "Б".

Сегодня Антон Черных все-таки пришел в школу. Вчера, возвращаясь от Маринки, он твердо решил: хватит ему пропускать уроки. Неужто Маринка права, когда назвала его трусом!

И сидел он сейчас на своем месте (третья парта в среднем ряду) весь выутюженный, подтянутый, высоко и гордо вскинув голову. Такая двойка, как у него, еще ничего не значит. А он докажет, сможет доказать и Степану Степановичу, и Евгении Львовне, и Зое Ивановне, и всем ребятам в школе и в бассейне, что если он захочет, то будет учиться на одни пятерки. А по географии и говорить нечего, по географии в первую очередь!

Вчера, когда он уходил от Маринки, ее бабушка сказала ему:

–  Завтра ждем тебя обедать.

Антон замялся, не ответил ни "да", ни "нет".

Они все- таки дознались, что у него нет денег и что он уже не первый день ест кое-как.

А Маринкин дедушка сказал, да так сказал, что вроде бы и спорить не приходилось:

–  Пока твои не вернутся, будешь каждый день приходить обедать…

И Маринка тут как тут:

–  Дай честное октябрятское, что завтра пойдешь в школу.

Антон мягко усмехнулся:

–  Я же давно не октябренок больше. Тут Маринка всерьез огорчилась:

–  Ой, тебе, значит, нельзя давать честного октябрятского?

Ей стало жаль Антона: так хорошо, когда можно от всего сердца дать твердое октябрятское слово, а потом это слово сдержать!

Но Антон ей ответил:

–  Зато теперь я могу давать честное пионерское слово!

Наверно, соседка Людмила Васильевна диву далась: чего только не сделал Антон, вернувшись домой. Он прямо накинулся на хозяйственные дела. Прибрался в комнате, перемыл всю грязную посуду, печь истопил.

Наверно, Людмила Васильевна думала, гадала, удивлялась - не получил ли он письма из Барнаула? Не ждет ли он завтра домой папу и маму?

Нет, письма Антон пока не получал. Он просто взялся за ум: решил завтра пойти в школу, а может быть, и в бассейн.

Включив электрический утюг, в стрелку отутюжил складку на брюках, хорошенько прогладил школьную куртку, пришил свежий белый воротничок.

И бывает же в жизни: вдруг повезет, так повезет во всем!

Прибираясь, Антон нашел на столе под книгами те деньги, о которых ему писала мама. Ведь сам же сунул их под книги и позабыл!

И после всего этого Антон сидел сейчас на уроке географии веселый, уверенный и гордый. Только отодвинулся он на самый край парты, подальше от Ястребцева. С Сергеем теперь он не хочет иметь ничего общего.

И Ястребцев на него не глядел. Мрачно потупился, пряча в учебник глаза.

Евгения Львовна незаметно наблюдала за обоими мальчиками. Наблюдала и думала: что-то не так с этой злополучной двойкой, которую придется поставить тому и другому. Не ведут себя так близкие товарищи, если оба не виноваты. И тем более не будут они так держаться друг с другом, если они вместе, сообща провинились.

И, хотя Ястребцев считался гордостью пятого "Б", Евгения Львовна с большей приязнью относилась к Антону Черных. Был ей больше по сердцу этот размашистый мальчишка, пятерней приводивший в порядок взлохмаченные волосы, нежели тихий, вежливый и благовоспитанный Сережа Ястребцев, всегда аккуратно причесанный, с ровным боковым пробором, который он старательно охорашивал на каждой перемене, вынимая из кармана курточки пластмассовую расческу.

И даже пестрые отметки Антона Евгения Львовна больше ценила, чем сплошные пятерки Сергея. Антон легко мог схватить тройку и даже двойку по тому предмету, который недолюбливал. Но уж если предмет был ему интересен, отвечал с блеском и даже вдохновенно.

Однако именно потому, что Евгения Львовна хотела быть справедливой и к тому и к другому, она, сурово поверх очков взглянув на Антона, сказала строгим голосом:

–  Черных, к доске.

Антон, чуть вздрогнув, поднялся. Не ждал он, что его вызовут отвечать сразу после пропуска уроков.

–  Урок выучил?
– спросила Евгения Львовна, когда Черных, пройдя между партами, остановился у географической карты, пришпиленной к доске.

–  Знаю, - ответил Антон.

Ему ли не знать про Алтайский край! Про растения, города, реки и горы! Ведь папина экспедиция уже третий год бывает в тех местах. И, глядя на карту, Антон словно видел, как они - отец и он - пробираются по алтайским горным тропам среди могучих лиственниц с мягкой шелковой хвоей, по высокогорным лугам, пестрым от невиданных по красоте цветов, среди столь высоких трав, что даже всадника на лошади почти не видно…

К большой перемене окна с солнечной стороны начали быстро покрываться изморозью. Видно, ветер переменился, подул.с севера. Прямо на глазах стали расти и расти на оконных стеклах полосы инея, сплетаясь в причудливые звезды, деревья, травы. И солнце, все еще не ушедшее с неба, играло на этих ледяных кристалликах, на морозных узорах ослепительными цветными искрами.

Маринка Голубева и Костя Великанов во время большой перемены гуляли вместе со всеми одноклассниками вдоль коридора.

–  Пошли на третий?- вдруг шепотом предложила Маринка,