— Ну, моего труда тут нисколько. Известно, делай, что велят…

— И моего интересу, признаться, тут нет вовсе; только что одни, можно сказать, неприятности… ребят жалко: исхарчились, сердечные! Выгоды-то им, почитай, никакой, а убытку страсть что… Жалованья, по нашему делу судя, почитай что на соль, не дохватит.

— А на каком окладе они состоят?

— Рублей по сту с небольшим выдастся из конторы… Сами судите: лошадь, самому пить, есть, одеться, обуться надо…

— Угу…

— Так я вот, признаться сказать, глядя на их нужду, и говорю: «Поставьте, ребята, капканов по пятку на человека. Все-таки подспорье. Уж о барышах тут что толковать, а нужду покроет».

— Гмм… Знамо, господам служите, от кого ж и поживиться, как не от господ!

— По справедливости так, Феноген Петрович, вы это говорите, настоящее как есть… — подхватил дистаночный, обрадованный сговорчивостью своего собеседника и его, как думал он, незрелым пониманием настоящего дела. — так вот, изволите видеть, им-то убытки, а мне, пожалуй. неприятности не миновать из-за них.

— Неприятности-то нипочем, не было бы чего хуже… Оно, конечно, и жаль, как добрый человек за чужой грех пропадать станет… Так вы говорите, капканы-то объездчицкие?

— Истинно так.

— Гм!.. Как же это?.. Я уж и понять не могу: вы же зверя оберегаете, вы же его и ловите?!

— Уж это мы оставим в стороне, Феноген Петрович… Я вам сказал по сущей откровенности, что тут ничего больше, окромя с моей стороны помощи служащему народу… А вы вот, Феноген Петрович, возьмитесь-ка устроить дельце так, чтобы и нам остаться без обиды, и вам за хлопоты… я, пожалуй (прибавил краснобай с приличным понижением голоса) шукну ребятам скинуться… рубликов пять-десять готовы вам служить…

— Гм… Пятьдесят рублев маловато… За совет сто возьму, а за дело не могу взять с вас тысячи. Граф осерчал… перед господами-то ему стыдно стало, затем обнадежил! «Пойдем, — говорит, — к маменьке в степь, она, — говорит, — просила; там, вишь, лисиц много»…

— Разве ваш граф нашей графине…

— Эва, хватились! В племянниках спокон века числится, да она ж ему и мать крестная притом! По зиме видались где-то там в чужих краях, так она сама припросила: «Побывай, — говорит, — Миколенька, в мою вотчину; взгляни там, — говорит, — на ихние порядки да отпиши ко мне, что и как»…

Бацов мой чуть не фыркнул, слушая эту сказку. Он закрыл рот ладонью и покраснел, как бурак.

— Да мы не знали этого… — проговорил тревожно дистаночный.

— Да оно и знать-то вам не для чего…

— А то, кабы их сиятельству угодно было заявить сначала, и к управляющему бы посылать не для чего…

— Ну, к управляющему-то он посылал не затем, а приказывал явиться сюда налицо; должно быть, пряжку хотел намылить: лапа-то у вашего управляющего, слышно, не в меру загребиста, да и дела у вас тут больно стервецкие завелись!

— Какие ж тут особенные такие дела могут?.. По экономии во всем, как и прежде, порядок один… у нас на виду ничего нет такого, чтоб уж очень… а если слух там какой прошел неблагоприятный для управляющего, так это дело не наше…

— Слух тот, что мошенник, и подобрал к себе таких. Какой у вас тут такой Клевалов есть?

— Это главный конторщик; человек хороший…

— Ну, этому Сибири не миновать!

— Напрасно так думаете. Его укорить ни в чем нельзя. Дело свое справляет, как лучше, требовать нельзя. Распоряжения идут не от него… Письменная часть…

— А письменная-то часть у них вот какая: по по ведомостям пишут землю внаймы полтора целковых, а берут с купцов шесть; степи отдают в лето гуртов под шестьдесят, а в книгах ставят поименно пятнадцать; испанок атарами перегоняют в имение к управляющему, а по книгам овцы дохнут от оспы да от глиста; в заводе что ни кровным маткам глаза выкалывают да продают за брак, с молотка, по три целковых, а с окольных заводчиков жарят за них по пяти, да по семи сот… Мало ли! Всего не перескажешь!.. Вот и по вашей сторожевой части тож дела дьявольские живут… Вы, вот, как видно, ничего… а есть у вас тут старший дистаночный Крутолобов, у графа он записан Алексеем Антоновым. — И Феопен Иванович посмотрел дистаночному в глаза так дружелюбно и доверчиво, как будто Алексей Антонов Крутолобов был от него за тысячу верст.

Дистаночный молчал; лица его видеть я не мог, но заметил, что уши у него сильно раскраснелись.

— Вы вот и об этом, небось, скажете, хороший человек! Да так и должно… Он вам начальник, а об начальнике, какая он шельма ни есть, говорить с покором не след, затем сам идешь его путем, сам будешь начальником!

— Это уж, Феноген Петрович, я вам доложу, его сиятельству кто-нибудь напраслину донес, — произнес дистаночный неровным и сильно упавшим голосом.

— Ну, вы, должно быть, его мало знаете, а я вам скажу, что и в начальники к вам попал он через сестру; та, вишь, у этого мошенника Клевалова в полюбовницах живет, а с такой защитой у него и дела идут не по-вашему… Вы вот говорите: глядя на нужду, дозволяете ребятам по пяти капканчиков, и то боитесь, как бы неприятности не нажить, а у Крутолобова пополам с конторщиком, я вам доложу, их стоит вблизу тысячи. За прошлый год, вишь, снасть окупилась сразу, да тысячи по две целковых на брата в карман очистили. Уж это так, поверьте… Не хотите ли табаку? Как вас по имени, по отчеству? — заключил Феопен Иванович, поднося тавлинку.