Он направился к громаде сборщика, крепко ступая по относительно ровной поверхности металлического поля. Магниты на подошвах позволяли ему шагать так уверенно. Из люка сборщика спустился трап. Человек взобрался по его ступенькам и на несколько минут скрылся внутри космического транспорта, потом вышел обратно наружу и не спеша направился к своему космоскафу.

Голос со сборщика прогудел второе имя. Еще один человек покинул свой кораблик и исчез внутри транспорта. Он тоже нес пакет. Обратно он вышел с пустыми руками и вернулся на космоскаф.

Экипаж за экипажем, по мере того, как чиновник со сборщика называл имена, уходили на сборщик и возвращались уже с пустыми руками, оставив свои пакеты на борту гостеприимного транспорта.

Человек, который называл себя Хейн, направился к сборщику, неуклюже переступая ногами. Казалось, у него что-то не в порядке с магнитными подошвами, они как будто были намазаны клеем. Потом пошел другой человек, который называл себя Смайдерсом. Потом Данн ответил на вызов со сборщика и сам направился туда. Он был последним, потому что последним прибыл в космопорт. Он передал пакет с кристаллами чиновнику-приемщику. Эти кристаллы были мировой осью всех событий в Кольцах. Данн подал официальное заявление о том, что он и его партнер Кииз нашли скальный фрагмент, маркированный так-то и так-то, но, судя по всему, покинутый прошлыми хозяевами. Они нанесли на камень собственные инициалы и начали разработку.

— Ясно! — сказал клерк.

Он занес данные в журнал.

— Я помню тех ребят.

Он имел в виду бывших владельцев скалы.

— Вроде все у них шло хорошо, а потом они просто не вернулись назад, и все.

— Есть почта? — спросил Данн.

Сам он писем не ждал, но для Кииза письмо должно было бы быть. На Хорусе у него была сестра, о которой он очень заботился. Если бы с кораблем-сборщиком не пришло очередное письмо, Кииз начал бы волноваться. Поэтому Данн попросил проверить почту второй раз. Но письма для Кииза не было.

Данн подал свой заказ на кислород и другие материалы. Все будет подготовлено очень быстро. Он отправился на свой кораблик.

Последовала небольшая пауза, без особой на то надобности, и наконец голос с корабля-сборщика спросил:

— Кто еще? Все?

Это делалось на тот случай, если вдруг какой-нибудь космоскаф запоздал и только еще приближается к Отдушине. Они могли поймать вызов корабля-сборщика на довольно приличном расстоянии. Но за вопросом последовала тишина. Опоздавших космоскафов не было. Тогда человек на сборщике сухо сказал:

— Ладно, парни. Добро пожаловать на борт. Готовьте денежки!

За этим последовал взрыв активности по всей территории космопорта. Люди выскакивали из своих космоскафов и спешили к сборщику с Хоруса.

Тишине пришел конец. Они переговаривались через шлемофоны не менее веселым образом, чем перед посадкой транспорта.

Они соскучились по разговору с новым человеком. Они жаждали перемены обстановки, им до смерти надоели герметические купола и каюты космоскафов. В каждом кораблике прилетело по два человека, не считая Данна и Смайдерса.

Старатели гурьбой поднимались по трапу транспорта. Они были словно маленькие дети, покидавшие школу после уроков. Они хохотали, шутили, болтали. Оживленнее всего были те, кто получил письма.

Старатели заполнили грузовой шлюз, в котором было достаточно просторно для всех.

Уже это было необычно — в космоскафах имелись только крохотные шлюзы, где с трудом могли бы разместиться два компаньона. Теперь же люди сгрудились посреди громадного зала, и наружный люк начал задвигаться.

Когда он полностью закрылся и замигали индикаторы контроля герметичности, через клапаны пошел воздух, расширяясь в вакуум и остывая при дросселировании, отчего конденсировалась содержавшаяся в нем влага, и шлюз наполнился белесым туманом, а патрубки клапанов покрылись инеем. Дифференциальные манометры показали, что давление в камере и корабле выровнялось, автоматика включила серводвигатели, взвыли электромоторы, плавно разъехался внутренний люк, и старатели оказались внутри транспортника. Это событие было встречено восторженными возгласами.

Процедура была стандартной. Все они давно к ней привыкли, проходя ее не раз в прошлом. Но в обычной жизни рудокопа Колец Тотмеса они не имели возможности получить нечто подобное и поэтому наслаждались каждой секундой долгожданного праздника.

На столах их уже ждала еда.

Были постелены белые скатерти и расставлены серебряные приборы, сияли бокалы. Генераторы искусственной гравитации создавали поле притяжения чуть слабее, чем в космоскафах. Сняв неуклюжие скафандры, старатели чувствовали себя необыкновенно легко. Все было рассчитано на создание эйфорического настроения. Только теперь, когда пришел в Кольца корабль-сборщик, старатели могли вдруг ощутить себя в мире материализовавшейся мечты. Если бы не он, то рудокопы позабыли бы, ради чего они рискуют жизнями, деградировали или сошли бы с ума. Но теперь они снова смогли почувствовать себя детьми на рождественской елке.

Данн хотел расслабиться и повеселиться, подобно всем встретившим транспорт, но его напарник оставался в пластиковом куполе, за многие сотни миль пылевого пространства, ожидая, пока он, Данн, вернется. «Не забывай об этом», — напомнил он себе. Их скалу уже однажды обнаружила пара рудокопов и пометила своим маркером — «GH-37». Это произошло, как свидетельствовали цифры, два года назад. С тех пор та пара словно растворилась в золотом облаке Колец. Потом скалу нашли они, Кииз и Данн, и пометили ее «ЮК-39». Теперь в задачу Данна входило благополучно вернуться назад с запасами кислорода и провизии, пока Кииз охраняет их находку от непрошенных искателей богатств. Если Данн не вернется или вернется не вовремя, Кииз умрет. У него кончится кислород. Данн не должен был ни на секунду терять это обстоятельство из виду, что он и делал.