Когда Уэссекс прощался с хозяйкой, та вручила ему большой сверток, завернутый в пергаментную бумагу.

— Ваши книги, шевалье. Постарайтесь побыстрее вернуть их мне, — сказала мадам.

— Можете положиться на меня, дорогая баронесса, — ответил Уэссекс. — По правде говоря, я приложу все силы, чтобы вернуть их в тысячекратном размере.

Когда Уэссекс явился на отведенную квартиру, Костюшко уже был там — валялся на кровати, не сняв рубашки и брюк.

— Я вижу, вы успели что-то купить, — заметил Костюшко, указывая на пакет в руках Уэссекса.

— Это «что-то» в перспективе может причинить Бонапарту не меньше вреда, чем пара полков тяжелой артиллерии, — ответил Уэссекс, положив сверток с книгой мадам де Сталь на свою кровать. — Нам поручили завезти это в местечко под названием Оксерр.

— Я знаю это место, — сообщил Костюшко. — Это село примерно в ста восьмидесяти километрах от Парижа. У мадам там имеются друзья, которые наверняка помогут ей увидеть ее труд напечатанным. А это нам по дороге?

— Узнаю, когда повидаюсь с сэром Джоном Адамсом, — сказал Уэссекс. Разговаривая с Костюшко, герцог переоблачался из вечернего костюма в наряд попроще, который носил днем. Но, взяв камзол, Уэссекс не сразу надел его.

Для начала герцог вывернул камзол наизнанку — оказалось, что его подкладка сделана не из шелка или атласа, а из мягкого черного молескина, поглощающего свет. Кроме того, с изнанки на лацканах были пришиты маленькие черные роговые пуговицы. Когда Уэссекс надел камзол и застегнул воротник, оказалось, это подобие черного кителя с высоким воротником. Он подвернул манжеты, и белая рубашка полностью скрылась под черным кителем; теперь разглядеть Уэссекса в полутьме стало чрезвычайно трудно.

Затем герцог надел сапоги на каучуковой подошве; она обеспечивала бесшумный шаг и помогала перебираться через стены.

Костюшко порылся в своем багаже и извлек любопытную вещь: большой платок из черного газа. Платок был достаточно тонким, чтобы через него все было видно, но позволял замаскировать оставшееся светлое пятно — лицо Уэссекса и его белокурые волосы, так что в результате герцог окончательно стал напоминать ночной призрак. Уэссекс кивком поблагодарил Костюшко и принялся повязывать платок.

— А мне что делать, пока вы будете пугать любезного сэра Джона? — поинтересовался Костюшко.

Уэссекс спрятал в голенище сапога длинный нож, затем осторожно завернул пистолет в носовой платок и засунул его за пазуху.

— А вы, сын мой, придумайте тем временем, как выбраться за пределы городских стен, да еще и вместе с двумя нашими лошадьми, — кстати, не забудьте пакет мадам, — не устроив при этом переполоха. В нескольких милях к западу от города находится постоялый двор — я буду там к рассвету.

— А если не будете?

— Тогда доставьте пакет мадам в Оксерр, а потом как можно быстрее возвращайтесь домой. Нужно сообщить Мисбоурну, что свита принцессы Стефании содержится здесь, в Вердене. Капитан лжет — принцесса плыла на его корабле, — и я надеюсь, что сэр Джон сможет объяснить мне, зачем капитан Риттер это делает. Но это необычайно важная новость — что принцесса где-то здесь.

— А как же насчет герцогини? — спросил Костюшко. — Хайклер похитил вашу жену.

На мгновение лицо Уэссекса застыло, но когда герцог заговорил, тон его ни на йоту не изменился:

— Дружище, доставьте новости в Лондон, а рукопись — в Оксерр. А я присоединюсь к вам сразу же, как только смогу.

Но, пробираясь по крышам Вердена на встречу с послом короля Генриха, Уэссекс, несмотря на все попытки выбросить из головы мысли о судьбе герцогини, никак не мог перестать думать о женщине, на которой женился.

Игра, которую вела его жена, увенчалась успехом — она приручила леди Мириэль и увезла девушку прочь от принца Джейми. Сара, леди Роксбари — теперь герцогиня Уэссекская, — была членом Союза Боскобеля и в качестве таковой поклялась ставить интересы короля выше интересов короны или интересов страны. Она выполнила свою клятву. Теперь королю не грозила опасность стать жертвой убийства, которое лорд Рипон наверняка попытался бы осуществить сразу же после того, как окрутит принца Джейми со своей племянницей.

Но теперь Сара очутилась в плену где-то здесь, во Франции, и ей грозила опасность. Младший брат Рипона, всегда отличавшийся дурными манерами, похитил ее — неужели Джеффри Хайклер каким-то образом пронюхал, кто она такая? — и увез, неведомо зачем.

Сару уже могли убить.

Уэссекс стиснул зубы. Он не имеет права думать об этом сейчас. Если он не отыщет принцессу Стефанию, договор с Данией рассыплется. Дания превратится в плацдарм, который позволит Бонапарту захватить скандинавские страны и начать вторжение в Россию.