Крайне преступное по любым меркам отношение "вождя мирового пролетариата к религии и церкви, особенно к РПЦ, возможно объяснить лишь одним. Поскольку готовилось тотальное уничтожение России по всем направлениям, то единственным, кто мог, опираясь на свой богатейший исторический опыт духовного окормле-ния нации, возглавить массированное сопротивление народа злобному чужебесию, была именно Русская Православная Церковь. И одним из первых же декретов еще тогда, в конце 1917 г., Ленин инициировал ожесточенно свирепую борьбу своих бандитов-соратничков с РПЦ. Подчеркиваю, что ни Сталин, ни его группа, несмотря на весь свой атеизм, в этом бандитизме не участвовали. К борьбе с церковью и религией Сталин относился презрительно. В своей личной библиотеке Сталин не держал атеистическую литературу, откровенно называя ее макулатурой. Едва только Ленина не стало, то не без влияния Сталина борьба с церковью и религией поначалу перетекла в более спокойную, не кровавую сферу печатной пропаганды. На том этапе, когда "ленинские традиции" были еще очень сильны, и это хорошо. Сталин тоже вынужден был соизмерять свои силы и возможности. Сразу перешибить силы и возможности "интернационалистов"-богоборцев ему тоже было не под силу. Но хотя бы как-то ограничить этих подлецов он ограничил.

Однако как только советская власть добилась первых экономических успехов, как только в корне было ослаблено влияние так называемой ленинской гвардии в партии, а из страны был изгнан главный вдохновитель борьбы с русским народом — Троцкий, то Сталин перешел к активным действиям. Уже в начале 1930-х гг. он осуществил первый этап коренного пересмотра отношения к религии и церкви. Впервые Сталин возвысил свой голос против неправильного закрытия церквей еще 2 марта 1930 г. когда на основании его письма "Головокружение от успехов" было принято постановление ЦК. А теперь внемлите, пожалуйста, сути следующего уникального документа:

"ВЫПИСКА ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК от 12,09.33 г.

1. В период с 20–30 годов в Москве и на территории прилегающих районов полностью уничтожено 150 храмов. 300 переоборудованы в заводские цеха, клубы, общежития, тюрьмы, изолято-

ры и колонии для подростков и беспризорников. Планы архитектурных застроек предусматривают снос более чем 500 оставшихся строений храмов и церквей.

На основании изложенного ЦК считает невозможным проектирование застроек за счет разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древнерусского зодчества.

Органы Советской власти и рабоче-крестьянской милиции обязаны принимать меры вплоть до дисциплинарной и партийной ответственности по охране памятников архитектуры древнерусского зодчества.

Подпись: Секретарь ЦК И. Сталин".

Постановление символизировало собой начало открытого, принципиального поворота Сталина к нормализации и гармонизации отношений с церковью. Да, антицерковная риторика еще сохранялась, но сталинское отношение к атеизму и антирелигиозной пропаганде как к никчемной макулатуре и пустой болтовне уже повсеместно себя проявляло. Печально знаменитый по тем временам бездарь, бездельник и дармоед, но "главный безбожник СССР" Миней Губельман, более известный под псевдонимом Емельян Ярославский, в 1930-е годы горько жаловался: "Когда дело шло о сокращении выпуска газет из-за того, что у нас нет бумаги, взяли, лишили, закрыли единственную антирелигиозную газету «Безбожник», лишили "Союз безбожников" этой единственной газеты… «Безверник» на Украине прикрыли, целый ряд национальных органов антирелигиозной пропаганды закрыли…" Политика нормализации отношений с церковью по Сталину наглядно проявляла себя.

Естественно, что церковь заметила это и, конечно же, не могла не приветствовать такого поворота. Уяснив факт начала сталинских преобразований по демократизации внутренней жизни, о которых много говорилось выше, церковь выразила полную готовность вступить в диалог с государством и сотрудничать с ним — было бы на то желание властей. Последствия не замедлили сказаться. Как положительные, так и негативные. Первый секретарь парторганизации Казахстана Мирзоян на февральско-мартовском пленуме 1937 г. поведал: "У нас были случаи, когда в церквах и мечетях выступали с докладами о новой Конституции, говорили относительно великого значения Конституции и т. д. Есть даже такие факты, когда поп выступает с такой проповедью: "Богом хранимую страну нашу и правительство ея да помянет Господь во царствии своем"…" Некоторые докладчики на пленуме рассказывали как о массовом явлении, что в колхозах выбирали председателями церковных старост.

Согласно переписи 1937 года, больше половины населения страны объявили себя верующими, не говоря о тех, кто о своих религиозных предпочтениях помалкивал по принципу "как бы чего не вышло". К началу 1937 г. стало совершенно очевидно, что даже после двадцати лет владычества коммунистов духовенство в стране было как минимум не менее влиятельной силой, чем партия. Еще по ходу обсуждения избирательного закона то и дело слышались голоса, что если так вести дело, то в Верховный Совет войдут "одни попы".

Судя по всему, Сталин ничего против и не имел бы. Более того, по некоторым косвенным признакам можно утверждать, что в целях укрепления внутреннего единства всех слоев населения он готовил операцию типа "идя навстречу пожеланиям трудящихся", в результате которой открыто отменил бы гонения на церковь и религию. И тогда, опираясь одновременно как на партийные низы, вокруг которых группировалась прокоммунистически настроенная часть населения, так и на церковь, консолидирующую остальное население, не только Сталин стал бы поистине неуязвим, но и само общество, а, следовательно, и государство. В преддверии войны это было чрезвычайно важно — консолидировать все общество. По данным на начало 1937 г., в стране было зарегистрировано около 39 тысяч религиозных организаций плюс к тому определенное количество организаций незарегистрированных — разного рода сект. Конечно, количество "служителей культа" в них могло быть самое различное— но в основном эти «организации» были церковными приходами, в каждом из которых могло быть от одного до 3–4 «служителей», если считать таковыми священников и дьяконов, то есть тех, для кого этот род деятельности был источником существования. Именно эта масса церковнослужителей могла стать мощной, к тому же и альтернативной опорой Сталина в борьбе за подлинную демократизацию жизни страны.