Сорванные словно цветы жизни люди в касках, в форме с нашивками "US" падают, устилая телами склон кудрявой возвышенности. Все продолжается минуты. Неизвестно откуда взявшийся ураган свинца и огня останавливает отступление, превращая его в паническое бегство. Бегство, устремленное не к свободе, а скорее к спасению своей жалкой испуганной жизни.

Бой закончен. Солдаты противника идут, бросив оружие с поднятыми руками. Десяток пленных американцев с измятыми сигаретами во рту, угрюмых и с бегающими глазами.

–  Командир, в плен взято шестнадцать человек, - докладывает перепачканный черно-зеленой пастой боец.
– Есть два офицера, один капитан. Рота уничтожена. Среди наших потерь нет, правда, в других взводах вроде кто-то ранен. Но без убитых, Пабло.

–  Отлично, товарищ.

Они идут к выстроенным в шеренгу рослым янки. Руки они держат на касках, лица угрюмые.

–  Где офицеры?
– спрашивает Пабло.

–  Я лейтенант Мэлон говорит совсем юный человек, стоящий в седине строя.

По его лицу скользит тонкая капля серого пота, перебинтованная рука висит на перекинутом через голову шнурке.

–  Хорошо, где капитан?

–  Лежит связанный вон там, - указывает в сторону все тот же с перемазанным лицом боец.

–  Приведите.

Двое парней волокут тяжелого человека со связанными за спиной руками. Две подошедшие девушки пулеметчицы, перемотанные лентами, внимательно смотрят на это существо со злобным, лишенным всякого испуга выражением лица. Зубы пленного, уже седого человека плотно жаты. Его ставят на ноги.

–  Трудно было взять этого-то детину, - смеется худенькая женщина лет сорока.
– Чуть не ушел, не знаю, как, но этот капитан увернулся от всех моих пуль и только нож у горла его задержал.

Пабло ласково улыбается, замечая на шее американца тонкую полоску засохшей крови и показывая хорошие зубы солдата.

–  Молодец, - поживает он руку скромно опускающей глаза женщине.

–  Давайте знакомиться, меня зовут Пабло.

–  А "немец", - шипит капитан.

–  А вы, вы ведь не привыкли слышать простое «ты», капитан Броун? Конечно, нет. Господин капитан вы будете разговаривать? От вашего согласия будет зависеть останетесь вы живы или нет.

–  Красная сука, поцелуй меня в жопу, - цедит сквозь зубы офицер.
– Ебал я твою мамочку, и всех твоих братьев…

Пабло смотрит на неподвижно стоящих поблизости пленных янки, они молчаливо неподвижны. Кажется им, совершенно нет дела до происходящего.

–  У нас есть колонна североамериканских добровольцев, - обращается он к ним, - там сражается немало бывших ваших товарищей по оружию. Вы можете присоединиться к революционным силам и продолжить борьбу с теми, кто вас сюда послал. Это будет справедливо. Но подробней мы поговорим об этом завтра.

–  Всем готовиться к отходу, - командует худощавая женщина в зеленом кепи.
– Уходим на север…

Пленных увели, связав им руки и встроив их в ротную колонну.

–  Все оружие и боеприпасы собраны, - доложил светловолосый голубоглазый боец с широким лицом и жидкой бородкой.

–  Наверное, скандинав, - мелькнуло в голове у Пабло.
– Доброволец интернационалист.

Капитан тяжело дышал, видимо нервы у него все же дали сбой, и он обессилено опустился на колени, словно приготовившись к неизбежному итогу.

–  Вы все равно меня убьете, вам ведь наплевать на то, что в Штатах у меня жена и двое детей, - уже не так уверенно, но все же с волей в голосе произнес капитан.

–  Ты его захватила, так что это право принадлежит тебе, - обратился Пабло к по-прежнему стоявшей по близости женщине.

–  Нет Пабло, сделай это сам, это не женское дело…

–  Нет ни мужских не женских дел, - он расстегнул брезентовую кобуру и вытащил Беретта М-92.
– Есть просто революционная работа, и она не всегда бывает приятной.

Капитан опустил глаза в землю, повторяя какую-то молитву.

–  С именем бога на устах, - подумал Пабло, уже давно не имевший никакой религиозности.
– Неужели это действительно необходимо обращаться к высшему существу в последний момент?

–  Ненавижу коммунистов!
– в последний раз поднял глаза капитан и изрыгнул поток ругательств.
– Вы все равно подохните, у вас ничего не выйдет…

Прозвучал выстрел.

С мелко точащейся из пробитой пулей головы струйкой крови Броун упал. Его спутанное веревкой тело дернулось, красная пена выступила из открытого рта.

Пабло сунул пистолет в кобуру, взял свой рюкзак и медленно пошел вслед уходящему отряду.

Робкие лучи солнца, с трудом пробившись сквозь густые кроны деревьев, нежно играли на его суровом лице.