– Пошли.

Он шел впереди, продолжая крепко сжимать ее больную руку. Они спускались в подвал. Оливия изо всех сил старалась удержаться на ногах, один раз оступилась и снова вскрикнула, когда он рванул ее бедную многострадальную руку. В подвале пахло сыростью, затхлостью и чем-то еще, может быть крысами. Оливия вспомнила мышь, которую поймала Клео месяца два назад. Кто-то говорил ей, будто мыши и крысы никогда не живут вместе. Она подумала, что готова смириться с мышами, крысами и чем угодно другим, лишь бы он оставил ее в живых.

– Ну вот, – сказал он.

Он поднял фонарик и посветил им вперед.

Посреди подвала стоял сейф. Большой, в человеческий рост сейф с тяжелой стальной дверью, напомнивший ей дверь в «Британия Сейф Депозит» в Лондоне. Она вспомнила, что, когда она снимала эту квартиру, агент сказал ей, что владелец дома торгует бриллиантами. Возможно, именно здесь он хранил свои камни.

Она заметила, что внутри сейфа что-то есть. Вглядевшись, она узнала пару серебряных подсвечников, которые они с Бернаром купили после ограбления, и там же стояла прелестная викторианская серебряная сухарница.

– Несчастный случай, – сказал мужчина. – Когда вы ставили их в сейф.

Она недоуменно уставилась на него и вдруг все поняла.

– Нет, – проговорила она, встряхнув головой. – У меня никогда не было ключа. Никто в это не поверит.

– А… неважно, – безразличным тоном проговорил он. – Давай вперед.

Он толкнул ее в спину, а когда она уперлась, просто швырнул ее, вопящую от ужаса, в сейф.

– Спокойной ночи, – с издевкой проговорил он. И закрыл дверь.

В полночь они все еще сидели в библиотеке – все, кроме Луизы, которая отправилась к гостям, чтобы постараться свернуть вечер, максимально соблюдая приличия.

– Скажу всем, – проговорила Луиза в пространство, ни к кому в отдельности не обращаясь, – что у Майкла разыгралась мигрень. – Она мельком взглянула на мужа. – Заприте, пожалуйста, за мной дверь, чтобы сюда еще кто-нибудь не забрел. – Потом она посмотрела на Питера, полулежавшего в кожаном кресле, с глазами, остекленевшими от алкоголя, усталости и потрясения. – Если мисс Рогоз спросит о тебе, что мне ей сказать?

– Чтобы она ехала домой, – ответил Питер. – По-моему, это будет самое лучшее. Как ты думаешь, Луиза?

– Мне бы не хотелось говорить, что я думаю, Питер, – с горечью ответила Луиза.

Библиотека была одной из самых маленьких комнат в особняке, но все же она оказалась достаточно вместительной для шестерых людей, разбившихся на три лагеря.

Джим и Энни сидели за письменным столом красного дерева друг против друга, и Энни, вот уже в который раз, набирала номер Оливии. Во втором лагере Питер сидел у полок, на которых стояло собрание старинной испанской литературы. По обе стороны от него пристроились две бывшие жены. Дейзи, которую уже просветила Кэри, сидела, держась очень прямо, с бокалом шампанского в руке. Она испытывала ужас и лихорадочное возбуждение. Кэри уже скучала, но не собиралась уходить и лениво листала издание Рамона Хосе Сендера в кожаном переплете. Она ждала, когда обстановка снова начнет накаляться.

Лагерь Майкла состоял из него одного. Внешне он, несмотря ни на что, выглядел безупречно – красивый мужчина средних лет в смокинге. Он ни в чем не признался, его лицо не выражало никаких чувств, говоривших о его виновности, и все же преступления, в которых его обвинили, уже воздвигли вокруг него стену отчуждения. Дейзи спрашивала себя, что сейчас творится у него в душе, терзается ли он бессильной злобой, или его жжет, как адское пламя, чувство вины. А может быть, он просто судорожно придумывает, как выкрутиться из этой ужасной ситуации.

– Опять не отвечает, – сокрушенно проговорила Энни. В глазах у нее блеснул страх.

– Может быть, она так крепко спит? – неуверенно произнес Джим.

Энни замотала головой:

– Как бы она ни спала, она всегда подходит к телефону.

– Может быть, она приняла снотворное?

– Оливия ненавидит таблетки.

– А ты пробовала позвонить по сотовому? – спросил Джим.

– Тоже не отвечает. Только этот мерзкий голос, который принимает сообщения, если абонент вне зоны связи или что-то в этом роде.

– Но вы оставили сообщения? – вдруг заговорила Дейзи.

– Два, – довольно сухо ответила Энни.

– Да, я понимаю, вопрос дурацкий, – смутилась Дейзи. – Извините меня.

– Это вы меня извините, – тоже смущенно проговорила Энни. – Просто я очень волнуюсь. – Она встала. – Что-то случилось. В Бельгии сейчас шесть часов утра, Оливия не в том состоянии, чтобы куда-нибудь выйти в такое время. Да и вообще, она ждет звонка от меня или от тебя. – Страх стремительно набирал силу. – Случилось что-то серьезное, Джимми, я знаю.