Рама Свами
Шрифт:
Слезы выступили у меня на глазах, и я воскликнул:
«Неужели вы бросаете меня? Вы предлагаете мне эти драгоценные камни взамен себя? Они мне не нужны. Я хочу быть с вами».
«Если ты хочешь быть со мной, взгляни сюда. Видишь это высокое пламя?»
Я посмотрел и в изумлении увидел стену огня.
«Если ты пройдешь через это пламя, ты сможешь последовать за мной. Что ты выбираешь? Ты должен решить, сколь сильно в тебе желание мирского и сколь сильно желание просветления».
«Я предпочту огонь соблазнам, — ответил я. — Я хочу возродиться. Другого пути нет».
Так я выбрал для себя путь отречения. Этот путь подобен лезвию бритвы. Он настолько труден, что каждый шаг по нему грозит падением. Эгоистические желания — труднейшие из всех препятствий, встречающихся человеку. Лишь бесстрашные и освободившиеся от всех мирских соблазнов и искушений люди могут следовать по этому пути. Успеха достигает тот, кто подчиняя все свои желания единой цели, укрепляет в себе лишь желание просветления.
Мало кто выбирает путь отречения, этот путь не для всех. Но те, кто наслаждается жизнью в отречении, воистину блаженны. Путь действия, однако, в равной степени благотворен, при условии чтр человек умеет действовать умело и бескорыстно, жить в мире и все же оставаться выше него. Оба пути имеют одну и ту же цель.
Мои первые дни пребывания свами
В первый же день после того, как я был посвящен в свами, мой учитель сказал мне:
«Знаешь ли ты, что для того, чтобы быть свами, тебе придется просить милостыню?»
«Как?» — воскликнул я.
«Эго в тебе говорит, что ты существуешь независимо от других. Ты должен очистить свое эго, а для этого тебе необходимо приобрести смирение. Я пошлю тебя просить подаяние в дома, где живут бедняки, и тогда ты узнаешь, кто ты есть на самом деле».
«Ладно», — согласился я.
Мне никогда не забыть того, что произошло потом. Я был совершенно здоровый молодой человек, на мне было шелковое одеяние. Можете вы себе представить нищего в шелковом наряде? Обычно я ходил беззаботной, свободной походкой. Йога учит вас ходить и стоять прямо, но при этом ничего не говорит о том, что из-за этого вы, по всей видимости, будете производить впечатление чересчур гордого человека. Рано утром я отправился просить милостыню и подошел к женщине, которая доила корову. Женщина, между коленями которой стоял глиняный горшок, была погружена в свое занятие и что-то напевала себе под нос.
«Нараян Хари [29] », — произнес я.
Подпрыгнув от неожиданности, женщина задела кувшин — тот упал на землю и разбился. «О, Господи! — подумал я. Женщина же, страшно разозлившись, закричала:
«Ты, такой молодой и здоровый, ходишь побираешься. Ты обуза для народа и для самого себя. Кто научил тебя побираться? У тебя нашлись деньги купить эту шелковую одежду, и ты еще смеешь просить подаяние».
Я почувствовал себя совершенно уничтоженным и стал увещевать ее:
29
Имя Господа, обычно используемое свами для извещения о своем присутствии.
«Пожалуйста, не обзывайте меня».
«Это был старинный кувшин, подаренный мне еще моей свекровью! Ты паразит! Убирайся вон с моих глаз!» — женщина была так привязана к своему кувшину, что расходилась все больше и больше.
Я пошел обратно к своему учителю. У него была привычка спрашивать меня каждый день, ел я уже или нет. Я думал, что и сегодня он, как обычно, задаст мне этот вопрос, но этого не случилось. Весь день я молчал, и он тоже не проронил ни слова. Это вообще было в его характере — все время молчать. Наконец, под вечер я напомнил ему:
«Сегодня вы забыли спросить меня о том, ел ли я».
«Я не сделал этого, потому что ты теперь свами».
«Что вы имеете ввиду?»
«Свами — это человек, который является хозяином самого себя и всех своих инстинктивных потребностей».
«Значит, если я теперь свами, вы больше не будете заботиться обо мне?»
«Теперь ты и я, мы оба — свами. Какая между нами разница? Ты же хотел стать свами. Теперь заботься о себе сам. Не нужно использовать меня, как костыль для опоры».
Я очень опечалился, впал в глубокую задумчивость и, в конце концов, решил, что отныне должен быть независимым.
«Обещаю, что, начиная с этого самого дня, я больше- никогда не буду просить подаяние, что бы ни случилось. Если Богу будет угодно, чтобы я жил, я буду жить и медитировать, но никогда больше я не стану просить подаяние», — сказал я.
«Ну, что ж, если ты собираешься сдержать свое обещание, то это твое дело. Мне нечего сказать. Ты свами». — Так отреагировал на мои слова учитель.