Гуру была свойственна очень практичная и прямая манера обучения. Когда я пожелал узнать побольше о нашей традиции, он сообщил следующее: «С точки зрения внешнего образа жизни мы принадлежим к ордену Шанкарачарьи, но, на самом деле, наша духовная традиция отлична от всех организованных традиций, существующих в Индии». Я также задал ему вопрос о том, почему он живет в Тибете, а не в Индии. «Не имеет значения, где я живу, — ответил он. — Здесь у меня есть несколько продвинутых учеников, работающих под моим руководством. В будущем я, быть может, вернусь в Индию». Часто я просто засыпал его вопросами, точно так же, как делал это находясь рядом со своим учителем. Он говорил очень мало и, кратко ответив на мой вопрос, улыбался и вновь закрывал глаза. «Будь тих и спокоен, — говорил он, — и ты узнаешь, то что тебе нужно, без словесного общения. Ты должен научиться смотреть своим внутренним глазом и слышать своим внутренним ухом».

Мой дневник полон данных мне им наставлений. Он призывал меня культивировать в себе более глубокую любовь посредством служения своим ученикам через медитацию, слова и дела. Мне было непонятно, как можно служить ученикам через медитацию, и я попросил рассказать об этом поподробнее. «Мудрецы, йоги и духовные учителя, — сказал он, — служат миру, погружаясь внутрь к центральному источнику любви и проявляя эту любовь по отношению к своим ученикам без помощи каких-либо средств связи, известных современному человеку. Такая тончайшая связь становится очень активной в глубоком молчании и помогает ученику разрешить все свои страхи, сомнения и проблемы. Всякое бескорыстное желание, которое ощущает учитель в это время, всегда выполняется». Я прожил у гуру моего учителя семь месяцев, выполняя садхану, наслаждаясь его божественным присутствием и изучая некоторые методы солнечной науки, а также продвинутые техники тантры правого пути.

Солнечная наука представляет собой одну из высших йогических наук, способную помочь современному человечеству в искоренении страданий. Солнечная наука, согласно наставлениям гуру, заключается в особом роде медитации на солнечном сплетении и позволяет с исключительным эффектом устранять все препятствия, обусловленные физическими и психическими заболеваниями. Солнечная система — это огромная сеть в человеческом организме, центр которой называется манипура чакра. Существуют различные способы медитации на этой чакре, но солнечная наука, благодаря продвинутой пранаяме, приводит к осознанию более тонкого, по сравнению с праническим, уровня энергии. На этом уровне посредством медитации на утреннем солнце или на ударагни [55] , внутреннем центре огня, изучаются энергетические ритмы. Эта наука целительства изложена в упанишадах и известна знатокам этих писаний, но способностью ее применения на практике владеют очень немногие. Постижение этой науки позволяет человеку добиться полного контроля над тремя своими оболочками: физической, пранической и ментальной. Адепт этого знания способен установить связь и исцелить человека независимо от того, как далеко тот находится.

Я также получил несколько важных уроков по Шри Видье, высочайшей из всех наук, матери всех мандал, обнаруженных в тибетской и индийской литературе. В продвинутых практиках ученик учится тому, как концентрироваться на различных частях Шри Янтры, и редко кто из учеников овладевает умением перехода к центру янтры. Эта янтра рассматривается, как проявление божественной силы, и бинду, ее центральная точка, является центром, в котором происходит слияние Шивы и Шакти. Даже после посвящения в эту видью в горах Малабара, в Индии, мне все же не была дана моим учителем практика бинду ведханы (пронзания точки). Этот путь поклонения Божественной Матери приводит к постижению конечного знания, переданного великими мудрецами. Знание священных текстов имеет важное значение для достижения этой цели, но еще более важно непосредственное руководство со стороны учителя, являющегося адептом в этой науке. Число адептов Шри Видьи на земле крайне невелико, их можно пересчитать по пальцам, хотя я и не знаю их всех. Только наша традиция обучает этой видье. И если находится какой-то человек, сведущий в ней, — значит он из нашей традиции. После встречи с гуру моего учителя и получения этого знания цель моего визита в Тибет была выполнена.

Однажды, после нескольких месяцев пребывания у гуру, я сидя возле нашей пещеры, вспомнил о своем дневнике, куда обычно записывал все, что со мной происходило. «Жаль, что его со мной нет, и я не могу записать в него еще несколько историй», — подумалось мне.

Гуру улыбнулся и поманил меня к себе.

«Я могу достать для тебя твой дневник, — сказал он. — Он тебе действительно нужен?»

Такая возможность не казалась мне особо значительным чудом, так как я уже сталкивался с подобными вещами ранее.

«Да, и несколько карандашей к нему в придачу», — произнес я с намеренно небрежным видом.

Мой дневник остался в санатории под названием Бхавали вблизи Нанитала в Южной Индии. Неожиданно три карандаша и Мой довольно объемистый дневник, насчитывавший 475 страниц, оказались лежащими передо мной. Я был рад этому, но не испытывал особого удивления и сказал, что предпочел бы получить от него что-нибудь духовное.

Он рассмеялся и произнес:

«Я уже дал тебе это. Ты должен научиться воспринимать это без противодействия или легкомыслия».

Затем он добавил:

«Мое благословение с тобой. А теперь я хочу, чтобы ты отправился в Лхасу, а оттуда возвратился в Индию».

«Но я не могу вернуться в Индию, — возразил я. — Меня сразу же арестуют».

«Индия вскоре получит независимость. Если ты промедлишь, снег и ледники лишат тебя возможности вернуться в Индию в этом году».

С тех пор я больше не видел этого человека. Некоторое время спустя до меня дошла весть, что он попрощался со своими близкими учениками и исчез. Некоторые говорили, что видели его в последний раз плывущим с гирляндами цветов на шее по Кали Ганга, реке протекающей через Танакпур. Я спросил у своего учителя, пребывает ли он все еще в своем смертном теле, но тот лишь улыбнулся в ответ и сказал:

«На этот вопрос тебе придется ответить самому».

Слегка тревожась за судьбу, ожидающую меня по возвращении в Индию, но все же полагая, что ничего плохого не произойдет, я отправился в Лхасу в сопровождении ламы, некогда оказавшего мне гостеприимство. Оттуда в июне 1947 года я направился в Индию. Мне потребовался месяц на то, чтобы в сопровождении двух проводников с двумя мулами пересечь заснеженные перевалы и достичь Гангтока, столицы Сиккима. За три дня до моего прибытия туда была провозглашена независимость Индии.