– Рады за нее только потому, что это успокаивало вашу совесть?

Негодование Паскаль еще сильнее опечалило старого господина. Он опустил глаза.

– Я никогда не слышала ничего более циничного, чем то, что вы мне рассказываете. Это же была ваша сводная сестра, и, насколько я понимаю, никто из вас ни разу не защитил ее. Ваш отец в гробу бы перевернулся, узнав все это!

И хотя Паскаль говорила на повышенных тонах, Бенжамен удержался от того, чтобы взглянуть на реакцию окружающих. Каким же эгоистичным и равнодушным представлялся он ей, будучи молодым человеком!

– Я знаю, вас угнетает вся эта история, – пробормотал он. – Но поймите меня, я не горжусь ни своим прошлым, ни своей семьей. Мы поступили очень плохо, мой отец умер слишком рано. Он бы не позволил, чтобы все произошло именно так, хотя я не думаю, что он был уж очень привязан к Камилле. Он привез ее, повинуясь чувству долга, и наверняка предвидел трудности, которые ему предстояло пройти… Моя мать никогда не была щедрой женщиной, она также не простила ему неверности, предательства и, разумеется, незаконнорожденного младенца, и весь этот гнев обрушился на голову Камиллы. Впрочем, она никогда не поднимала на нее руку.

– Уже хорошо!

Чтобы окончательно не дать волю своему гневу, Паскаль осушила до дна стакан. Бенжамен тоже допил свой и дал знак официанту, чтобы тот еще налил им вина. Помолчав, Паскаль снова взглянула на человека, который был ее дядей.

– Моя мать вычеркнула из жизни всю вашу семью, – напряженно произнесла она. – Вы первый из Монтагов, с которым я познакомилась.

– Не утруждайте себя знакомством с остальными, мой брат и моя сестра, без всякого сомнения, и разговаривать с вами не станут. Они относились к Камилле как к незаслуженному позору и во всем поддерживали мать. Мне кажется, что они были еще хуже ее.

– А вы?

– Я был далеко и, как уже объяснил вам, ограничился собственным равнодушием, что, конечно, тоже не делает мне чести.

– А что стало с тем ребенком, которого Камилла родила в Париже?

– С ребенком?..

Он в растерянности смотрел на нее секунды три, не понимая смысла вопроса.

– Ну, он, кажется, умер еще совсем маленьким, разве не так? По крайней мере, я слышал что-то вроде этого… Вы же наверняка знаете больше меня!

– Нет, я не знаю. В этом и вся проблема, месье Монтаг. Юность моей матери была запретной темой для разговоров, и она никогда не упоминала ни о своем первом браке, ни о первом ребенке. Лишь по стечению обстоятельств я недавно кое-что узнала об этом.

– Но ваш отец должен быть в курсе, я думаю… Паскаль неизменно возвращалась к этому выводу: ей нужно расспросить отца. Почему ей не хотелось обращаться с этим к отцу? Она боялась его ответов или же того, что он станет ей лгать?

– Я могу быть еще вам чем-то полезен, Паскаль? – обратился к ней Бенжамен с печальной улыбкой.

– Нет, не думаю… Спасибо за то, что уделили мне время. Я немногое узнала от вас, но все же…

Она так надеялась на эту встречу и была разочарована тем, что этот пожилой месье почти ничего не смог ей сообщить, хоть и старался быть искренним. Он рассказал ей все, что знал сам. У нее не было никакого желания знакомиться с другими членами семьи Монтаг, поскольку она заранее знала, что эта встреча принесет ей боль.

– Да, жизнь скверно устроена, – вздохнул Бенжамен. – При других обстоятельствах мы были бы рады познакомиться с вами, не правда ли? Увы! Мы слишком плохо обращались с вашей матерью, и вы никогда не захотите считать нас вашими родственниками. Я сам уже начал забывать эту историю, что, конечно же, непростительно с моей стороны.

«Забывать». Как это страшно – предать Камиллу забвению.

Паскаль увидела, что Бенжамен учтиво положил банкноту на столик. Вставая, она внимательно смотрела на него, чтобы получше запечатлеть его образ в своей памяти.

Надин спустилась с кафедры; вокруг царило абсолютное молчание: ни один студент не осмеливался шелохнуться, пока она не скроется за маленькой дверью в конце помоста, – это уже стало традицией. Лекции, которые она читала в микрофон, всегда были одинаково успешны. Другие профессора старались вызвать интерес к своему предмету, поощряли смех и вопросы, пытались установить дружеский контакт с аудиторией, но Надин не беспокоилась об этом. Она не искала популярности, потому не передавала свои знания, а сурово проповедовала научные истины.

В этот день, как и обычно, она говорила в течение двух часов, и студенты благоговейно ее слушали. Но, покидая здание медицинского факультета, она почувствовала, как к ней возвращался гнев. Как этот идиот, ее брат, посмел встречаться с Паскаль Фонтанель? Что он там ей наговорил? Бенжамен всегда держался в стороне, постоянно где-то путешествовал и хуже всех знал Камиллу. Да, эта крошка Фонтанель вовсе не дура, она пытается завоевать расположение Монтагов. Нет, скорее всего, она наводит справки по поводу наследства. Но она ничего не узнает! Хотя Камилла и считалась наследницей имущества наравне с Надин и двумя ее братьями, нотариусу дали понять, что она от всего отказалась и не желала видеть никого из Монтагов. Она вышла замуж за Анри Фонтанеля и жила безбедно.