– Если бы ты не помог мне и я не купила бы Пейроль, то вся эта мебель была бы распродана. И если бы Аврора не открыла этот ящик, я так никогда бы и не узнала об этом. Я не могу поверить, что мой отец мог согласиться, чтобы все произошло так отвратительно.

– Он все объяснит тебе, – произнес Самюэль, который совершенно не был в этом уверен.

– Да, и это пугает меня. То, что он скажет…

– Адриан в курсе?

– Нет. Я пыталась проверить, знает ли он что-либо, задавала ему разные вопросы, но прошлое нашей семьи не интересует его. По крайней мере, он так утверждает… Правда, когда я сказала, что собираюсь здесь поселиться, его реакция была чрезмерно негативной. У меня еще тогда создалось впечатление, что папа и он что-то от меня скрывают.

– Может, и нет. Твой отец и твой брат обожают тебя. Посуди сама, они же могли бы избавиться от этого семейного свидетельства.

– Да, если бы знали о его существовании. Мама хранила его в старой серой, ничем не примечательной пластиковой папке. Она сохранила его намеренно. Может, ей хотелось сохранить доказательство существования Юлии?

– Ты слишком фантазируешь…

– Да, пожалуй, – признала Паскаль, поморщившись. – Мне в голову лезут разные ужасные мысли. Теперь мне все кажется подозрительным. Например, этот пожар, в котором заживо сгорела мать Адриана.

Вырвавшаяся невольно фраза передавала всю степень ее замешательства.

– Нет, я никого не обвиняю, Самюэль. Это всего лишь один из вопросов.

– Ты должна все их задать Анри.

Первый раз за этот вечер Паскаль попыталась улыбнуться.

– Конечно…

Она отчаянно боролась с сомнениями, пыталась найти для себя хоть какую-то опору, отчего неожиданно предстала перед ним хрупкой и уязвимой, совсем не той, какой была в остальное время. Возможно ли, чтобы Анри оказался подлецом? А Камилла? В это было трудно поверить, но, в конце концов, всякое могло случиться, и Паскаль предстоит раскрыть обман. Об этом Самюэлю даже думать не хотелось.

– Ты приготовишь мне кофе, моя красавица?

– Да, конечно. Ты, должно быть, считаешь меня эгоисткой, узнав то, ради чего я позвала. Но кому я могла рассказать все это?

– Я всегда приду, когда буду тебе нужен.

Паскаль уже взялась за ручку двери, но, услышав эти слова, обернулась.

– О, Самюэль… – только и смогла она произнести. Хотелось ли ей отблагодарить его? Сказать, что он был и остается ее лучшим другом? Ради нее он преодолел расстояние, разделявшее их, он обнял ее… Он обнимал ее, как влюбленный, в этом не было никаких сомнений, и Паскаль должна была оттолкнуть его, но она, напротив, прижалась к нему всем телом. Сколько же времени прошло с тех пор, как он прикасался к ней?

– Не позволяй мне ничего, – прошептал он, – выгони меня.

Не отпуская, он взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

– Паскаль… Ты так мне нужна…

От сильного, мучительного желания его голос стал хриплым. Его рука скользнула под ее пуловер, его пальцы почувствовали ее атласную кожу.

– Самюэль, – прошептала она, – не надо…

Он с удовлетворением понял, что она готова сдаться, и страстно обнял ее. Прижавшись к нему, она с трудом дышала. Физическое влечение друг к другу не исчезало даже во время их ссор. Накануне того дня, когда состоялся их развод, они занимались любовью, отчаянно цепляясь друг за друга, как утопающие.

– Я не хочу, Самюэль. Мы пожалеем об этом.

Ему пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы отойти от нее. Ее влечение к нему тоже было очевидным, но, возможно, объяснялось тем, что она была одинока. Она, конечно, не спала с Лораном, для серьезных отношений ей требовалось время, поэтому ее желания не были удовлетворены. Этой мысли было достаточно, чтобы остудить его пыл.

– Да, ты права. Как же мой кофе?

Прекрасная улыбка, которую она подарила ему, опять обезоружила его. Неужели нет никаких шансов снова завоевать ее? Мог ли он отказаться от счастья и признать, что эта женщина навсегда покинет его? О, ему так хотелось стать отцом ее детей, целой дюжины детей, если она того захочет! Он всегда хотел, чтобы…

– Пойдем, Самюэль.

Она властно взяла его за руку и вывела из библиотеки.

Марианна долго плакала и в четыре утра вернулась к себе, рассудив, что Самюэль не должен застать ее в слезах. Она приняла холодный душ, потом теплый, который немного успокоил ее, затем приготовила себе завтрак, напоминающий размахом раблезианский пир. Тем хуже для ее талии, тем хуже для всего!

Ее комната была в ужасном беспорядке, поскольку каждый второй день она ночевала у Самюэля. В течение часа Марианна яростно занималась уборкой, после чего оделась и накрасилась. Даже при том, что она чувствовала себя такой несчастной, ей нужно было идти на работу. Если она где-то и ошибется, ничего страшного не произойдет. А вот степень ответственности Самюэля за своих пациентов – это уже серьезно. Ведь он, скорее всего, вообще не спал. Мысли об этом сводили ее с ума. Стоило бывшей жене всего лишь свистнуть, и он тут же с радостью помчался к ней. Мало того что он нашел Паскаль работу, дал ей денег, катал на вертолете, чтобы она не скучала, так он еще по первому зову бежит к ней среди ночи. И почему? Из альтруизма? Марианна ни секунды не верила в эту ложную дружбу между ними. Самюэль называл себя другом Паскаль только для того, чтобы не выдавать своих настоящих чувств.

Она стопроцентно была уверена в том, что Самюэль по-прежнему сходит с ума от этой девки, строящей из себя недотрогу. Он, видите ли, «не пришел в себя» после развода! На самом деле он был болен ею! Как она могла подумать, что сможет вылечить его?!

Сидя в автобусе, Марианна пыталась найти для себя правильное решение. Сможет ли она бросить его и не скучать по нему через три дня? Наверное, нет. Каждый раз, когда она, хлопнув дверью, уходила, она сама и возвращалась. Несчастная, жалкая женщина!