Она обрадованно поставила ноги на педали и положила правую руку на рычаг управления.

– Командуй сама, – сказал Самюэль.

– Что, теперь ты управляешь? – забеспокоилась Аврора.

– Я слежу за ней, не бойся, – заверил ее Самюэль, улыбаясь. – Я сам ее учил, поэтому она должна справиться…

Оставив позади Тарн, они оказались над Альби, и Паскаль посмотрела на карту, лежавшую у нее на коленях. Управление вертолетом доставляло ей огромную радость, и ее уже не так занимало то, что она ожидала увидеть.

Она попыталась сконцентрироваться, зная, что Самюэль не допускал ни малейшей рассеянности. Они пролетели над Гайяком, но за минуту до появления Пейроля она передала управление Самюэлю.

– Когда мы будем над Пейролем, что я должен делать, красавица?

– Ничего особенного. Немного покружи над ним.

– Может, сделаем посадку?

– Нет, ты мне все цветы помнешь!

Он заинтригованно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Надо было идти на снижение, чтобы они могли как следует рассмотреть пейрольские владения.

– Не так быстро, – попросила она.

На высоте пятьсот метров над землей их глазам предстало роскошное зрелище пейрольского парка. Как и предполагала Паскаль, цветочные насаждения образовывали собой огромную надпись… Это было послание, составленное Камиллой, которое можно было рассмотреть, лишь находясь в небе.

– Невероятно… – пробормотал Самюэль в микрофон. Он сделал круг, немного снизился и пошел на следующий на меньшей скорости.

Аврора онемела от удивления; что же касается Паскаль, то она только и могла, что прошептать:

– Боже мой, как же ей удалось все это сделать? Каждая клумба представляла собой одну из букв имени «Юлия», обведенную кругом. Камилла могла бы сделать это во французском стиле, при помощи лабиринта кустарников, но она предпочла цветы. Это была сложная композиция, для создания которой требовалась большая фантазия, и с земли ее невозможно было разгадать. Знал ли Люсьен Лестрейд, что он делал, или же он довольствовался тем, что четко выполнял распоряжение Камиллы, сделанное много лет назад?

– Эти цветы быстро завянут, да? – спросил Самюэль.

– Да, но на их месте вырастут новые. С весны до осени это имя будет цвести разными красками.

Вот почему была необходимость удалять увядшие цветы! Чтобы дать распуститься новым. Это был огромный труд, совершаемый ради прекрасного и трогательного результата – знака, обращенного к небу и Богу.

– Твоя мать действительно не могла забыть об этом, – медленно произнесла Аврора.

– Она не могла забыть. Это было ее навязчивой идеей, ее мукой…

Столько лет растить эту таинственную картину и не иметь возможности увидеть результат своего труда! Возможно, она была уверена в том, что все получилось правильно? Невероятная, эфемерная работа… Возможно, она таким образом наказывала себя.

– Давайте выбираться отсюда, – прошептала Паскаль.

Хотя она еле шевелила губами, Самюэль расслышал, потому что увеличил скорость и поднялся вверх. Паскаль закрыла глаза, думая, что ей со всем этим делать. Возможно, следует вырвать все цветы вместе с луковицами, вспахать землю, засеять ее травой, посадить деревья, чтобы навсегда покончить с этим. У нее было на это право, ведь она нашла Юлию.

Рука Самюэля нежно коснулась ее щеки, вытирая с нее слезу.

– Не плачь, хорошая моя…

Точно так он сказал ей тогда, после похорон Камиллы, и ей стало так же горько, как и в тот день, словно она второй раз хоронила свою мать.

Сжимая руками голову, Анри сидел на краю постели. Он чувствовал себя старым, больным и обессиленным. То, что его дочери удалось разгадать все тайны, не удивляло его. Что касается цветов, то прежде он не догадывался о том, что Камилла что-то написала с их помощью. Он даже сомневался, что она действительно придавала этому такое большое значение, и просто платил Лестрейду за то, чтобы тот поддерживал парк в хорошем состоянии. Теперь это уже не имело значения.

– Уничтожь все эти клумбы, – предложил он Паскаль, когда та позвонила ему.

Она хотела, чтобы он переехал в Пейроль, но зачем? А в некоторых деталях она все-таки ошибалась.

Слово «детали», конечно же, сюда не подходило. Но мог ли он честно рассказать ей о той роли, которую сыграл во всей этой истории? Он и так достаточно намучился из-за всего этого, он больше не выдержит.

Он оглядел свою комнату. Почему он продолжал здесь жить? Он мог бы устроить свою жизнь по-новому. Он не был болен, он продолжал работать, он смог бы унести вместе с собой все эти тайны…