Шрифт:
Он знал Хиггинса только по имени, но слышал, что он большой смутьян.
– Пройдемте, - сказал он, его тон стал грубее, чем раньше. «Такие люди, как он, - подумал Торнтон, - мешают торговле и вредят тому городу, где живут. Они просто демагоги, любители власти любой ценой».
– Ну, сэр! Что вы хотите от меня? - спросил мистер Торнтон, повернувшись к Хиггинсу, как только они оказались в конторе фабрики.
– Меня зовут Хиггинс…
– Я знаю это, - прервал его мистер Торнтон. - Что вы хотите, мистер Хиггинс? Вот вопрос.
– Я хочу работать.
– Работать! Значит, ты - славный парень, и пришел ко мне просить работу? И ты не страдаешь от избытка наглости, это очевидно.
– У меня есть враги и клеветники. Но я никогда не слышал, чтобы кто-либо из них называл меня чересчур скромным, - ответил Хиггинс. Его больше разозлил тон мистера Торнтона, чем его слова.
Мистер Торнтон увидел на столе письмо, адресованное ему. Он взял его и прочел. Закончив читать, он взглянул на Хиггинса и спросил:
– Чего ты ждешь?
– Ответа на вопрос, который я задал.
– Я уже ответил. Не трать мое время.
– Вы намекнули, сэр, на мою наглость; но меня учили, что следует отвечать или «да» или «нет», когда меня вежливо спрашивают. Я был бы вам благодарен, если бы вы дали мне работу. Хэмпер скажет, что я хорошо работаю.
– Я бы не советовал ссылаться на Хэмпера, приятель. Я уже слышал больше, чем тебе бы хотелось.
– И все же я бы рискнул. Самое худшее, что скажут, что я сделал то, что считал лучшим, даже во вред себе.
– Тогда тебе лучше пойти к Хэмперу, чтобы он дал тебе работу. Мне пришлось уволить сотню моих лучших рабочих только потому, что они пошли за тобой и тебе подобными. И ты думаешь, я возьму тебя? С тем же успехом я могу кинуть горящую головню в хлопок.
Хиггинс повернулся, чтобы уйти. Потом, вспомнив о Баучере, он опять повернулся к мистеру Торнтону, решившись на самую величайшую уступку, на которую был способен.
– Я обещаю вам, хозяин, что не скажу ни слова против вас, если вы будете справедливы к нам. И я обещаю больше - я обещаю, что когда увижу, что вы говорите неверно и поступаете несправедливо, я сначала поговорю с вами лично, и это будет честное предупреждение. И если вы и я не сойдемся во мнениях о вашем поступке, вы можете уволить меня в течение часа.
– Честное слово! Ты высокого мнения о себе! Хэмпер лишился такого человека! Как же он позволил такому мудрецу уйти?
– Ну, мы разошлись с обоюдным недовольством. Я не дал обещания, которые требовались, а они не захотели меня взять. Поэтому я могу принять любое другое предложение. И как я уже сказал, хотя мне не следовало этого говорить, я хороший рабочий и спокойный человек… особенно когда могу удержаться от выпивки. И я это сделаю теперь, если никогда не делал этого раньше.
– Чтобы отложить больше денег на другую забастовку, я полагаю?
– Нет! Я был бы рад, если бы меня избавили от этого. Я сохранил бы эти деньги для вдовы и детей человека, который сошел с ума из-за ваших штрейкбрехеров и потерял свое место из-за Пэдди, [35] что не мог отличить утка от основы.
– Ну, если у тебя такие добрые намерения, тебе лучше приняться за какое-нибудь другое дело. Я бы не советовал тебе оставаться в Милтоне. Тебя здесь слишком хорошо знают.
– Будь сейчас лето, - ответил Хиггинс, - я бы подался в Ирландию в землекопы или на сенокос, или куда-нибудь еще, и никогда бы не вернулся в Милтон. Но сейчас зима, а дети будут страдать от голода.
35
Пэдди — прозвище ирландца.
– Хороший землекоп из тебя бы получился! Ты бы не смог сделать и половины дневной нормы против ирландца.
– Я бы потребовал полдня вместо двенадцати часов, лишь бы сделать половину дневной нормы вовремя. Вы не знаете другого места, где они могли бы испытать меня, — подальше от фабрик, если я, как вы говорите, «горящая головня»? Я бы согласился работать за любое жалованье, которое бы мне предложили, ради этих детей.
– Разве ты не понимаешь, кем будешь? Ты будешь штрейкбрехером. Ты будешь получать меньшее, чем другие рабочие - и все ради детей другого человека. Вспомни, как жестоко вы обошлись с беднягой, который тоже хотел заработать деньги ради собственных детей. Вы и ваш Союз довели его до такого состояния. Нет! Нет! Если только вспомнить, как вы обошлись с бедными ирландцами, я отвечаю — нет! Я не дам тебе работы. Я не буду говорить, что не верю тебе. Мне ничего об этом неизвестно. Может, это и правда, может — нет. Во всяком случае, это очень маловероятно. И не будем больше говорить. Я не дам работы. Вот и весь ответ.
– Я слышал, сэр. Я бы никогда не побеспокоил вас, но меня попросила прийти та, которая думала, что вы способны к состраданию. Она ошибалась, и я заблуждался. Но я не первый мужчина, которого ввела в заблуждение женщина.
– В следующий раз скажи ей, чтобы она не лезла не в свое дело вместо того, чтобы тратить твое и мое время. Я убежден, что женщины являются причиной всех бедствий в этом мире. Убирайся прочь!
– Я признателен вам за вашу доброту, хозяин, и больше всего за ваше вежливое «прощайте».