–  Да.

–  Это и есть твой отец.

–  Почему?

–  Что значит почему? Ты не веришь?

–  Нет.

–  А зря. Это правда. А что здесь странного? Он всегда хотел, чтобы его считали за лошадь. Все желания исполняются. Кем бы ты хотела увидеть свою мать?

–  Пантерой.

–  Жалко. Не в этот раз. Вон попугай в золоченой клетке. Это она. Дай ей семечек.

–  Я тебя ненавижу, змей.

–  Это причина отказать ей в семечках? Дай. Она будет рада.

–  Почему я?

–  У тебя они есть, а у меня - нет.

–  А где твои родители, змей?

–  В зоопарке.

–  Как?
– Она замерла, застыла.
– Как? В зоопарке?

–  А что ты удивляешься? Змеи почти все живут в зоопарках - или в музеях. В пустыне мало кто живет.

–  В музеях? В музеях мертвые змеи.

–  Это вопрос согласованности, малыш. Мне не нравится об этом говорить. Ползем дальше, чего ты остановилась?

–  Хорошо, пойдем. Расскажи мне про зоопарк. Мы туда сейчас идем?

–  Да чего я поведу тебя к своим родителям? Я туда вообще очень редко хожу.

–  А как они туда попали? Их поймали, змей?

–  Нет, они сами записались туда. Прошли по конкурсу, дождались очереди. Слушай, что ты мне травишь душу? Я не люблю об этом говорить. Зачем тебе нужно знать про зоопарк?

–  А зачем тебе нужно было знать, что я делала на краю ямы?

–  Логично. Но если ты просто поддерживаешь таким образом светскую беседу…

–  Нет. Расскажи мне. Я хочу знать, как твои родители попали в зоопарк.

–  Думаешь, я это знаю? Я мало следил за процессом, мне тогда нужно было о себе заботиться. Но я потом видел много змей, переселявшихся туда. Думаю, у моих родителей всё было точно так же.

–  Как?

–  Видишь ли, мы, змеи, меняем кожу, несколько раз за жизнь. У нас несколько шкур. Три шкуры есть у всех, их меняют еще в детстве. Скажем так: когда меняют третью, это считается превращением во взрослого. На самом деле шкур больше. Семь, десять, может быть, это неизвестно. И неизвестно, одинаковое количество шкур у всех или нет. У некоторых их бывает 15, это точно. Но сколько их у тебя… Никогда не узнаешь, пока не сбросишь старую кожу, - есть там новая или нет.

Ну вот, и после того, как кожа меняется в третий раз, почти все начинают бояться - вдруг это всё, последняя. Скажем, так: это общая версия, что нужно бояться за шкуру, я в последнее время думаю, что здесь что-то не так. И, в общем, получается, что все как бы боятся за свою кожу - обычно четвертую или пятую. Чтобы она не поранилась, не замерзла, не вымокла, не высохла или сама собой не начала меняться. А где ее хорошо беречь? Ее хорошо беречь в зоопарке или в музее.

–  Но в музее же они мертвые!

–  Конечно, с ними уже не поговоришь. Но и те, что живут в зоопарке, говорят только об условиях содержания. А в музее - о господи, что ж тут непонятного! Если ты хочешь сберечь шкуру - то как ее лучше всего сберечь? Удалить остальное.

Они идут в зоопарк, к родителям змея, уже по городу. Лица встречных становятся злее и напряженнее, и девочке становится легче, привычнее. Змей ползет по асфальту, ему хуже.

–  Змей, тебе нравится город?

–  Ужас.

–  А мне здесь прекраснее, чем где-либо.

–  Как странно ты начинаешь говорить: твои слова отделяются от тебя. Они похожи на ваши деньги: они так долго были не твоими, в смысле, каждая купюра становится твоею на такой короткий срок, что как бы никогда твоей и не становится. Они всегда чужие.

–  Что?

–  Деньги.

–  Да… Мне очень важно, что я живу в городе. Для меня это не просто город, это Город. Это особое пространство, совершенно независимое от зданий и трамваев. Хотя здания - тоже, они в меня проникают… Мне кажется, что моя душа построена так же, как этот Город, в ней та же структура улиц и иерархия фонарей. Там, внутри, всё построено по тому же плану.