Однообразие представления вскоре мне наскучило, и я начал бросать взгляды по сторонам. В большинстве своем зрители взирали на сцену с благоговейным восторгом; однако некоторые, преимущественно рослые жители долин, стояли, пренебрежительно скрестив руки на груди, и насмешливо улыбались.

Через полчаса наступил антракт; занавес опустился, и в толпе появились многочисленные продавцы пирогов. Подносы, на которых они несли свой товар, заставили меня вспомнить о письменной доске Крейка. Повернувшись к Ренну, я встретил его серьезный внимательный взгляд.

— Брат Шардлейк, вам не известно, как долго король намерен пробыть в Йорке? — осведомился он. — Объявлено, что он предполагает встретиться здесь с королем Шотландии. Однако никто не слыхал о том, что тот оставил свою страну.

— Я пребываю в полном неведении.

— Думаю, король проведет в нашем городе несколько дней, — заметил Ренн. — Я бы хотел знать об этом точно, ибо мне необходимо сделать некоторые приготовления.

Старый законник набрал в грудь побольше воздуха и произнес, не сводя с меня глаз:

— Сэр, могу я быть с вами откровенен?

— Разумеется.

— Видите ли, я намереваюсь уехать в Лондон вместе с королевской свитой. Хочу посетить юридические корпорации и попытаться отыскать своего племянника, Мартина Дейкина.

— Но может быть, благоразумнее будет сперва написать ему? — спросил я, с удивлением глядя на старика. — Ведь, насколько я помню, между вами произошла ссора?

— Я не могу ждать, — решительно покачал головой мастер Ренн. — Скорее всего, у меня более не будет возможности попасть в Лондон. Я слишком стар, чтобы путешествовать в одиночестве. В прежние времена я оказал немало важных услуг многим жителям Йорка. В том числе и нашему общему другу Малевереру — в то пору, когда он еще не вознесся так высоко. Полагаю, я могу рассчитывать на то, что мне будет позволено присоединиться к королевской свите.

— Несомненно. И все же после семейного раздора, который длился многие годы…

— Я должен увидеть племянника во что бы то ни стало, — перебил меня Ренн.

Меня поразила страсть, прозвучавшая в голосе старого законника, обычно столь размеренном и спокойном. Ренн сморщился, лицо его внезапно исказила страдальческая гримаса.

— Что с вами, брат? — воскликнул я, схватив его за руку. — Вы нездоровы?

— Пощупайте мой живот, — неожиданно попросил он. — Вот здесь, с этой стороны.

Изумленный этой странной просьбой, я послушно прижал руку к тому месту, на которое указывал Ренн, и ощутил под пальцами какой-то твердый ком. Ренн вновь вперил в меня взгляд.

— У меня в животе опухоль, — произнес он. — День ото дня она растет и в последнее время причиняет мне боль. Точно такая же опухоль была у моего отца. В течение года она лишила его сил и свела в могилу.

— Но возможно, опытный лекарь…

— Я потратил на лекарей немало времени и денег, — нетерпеливо махнул рукой Ренн. — Против моей болезни они бессильны. А я хорошо знаю, как она беспощадна, ведь отец умирал у меня на глазах. Мне не дожить до весны, брат Шардлейк.

— Брат Ренн, я очень вам сочувствую, — пробормотал я, ошеломленный этим известием.

— О том, что я болен, не знает никто, кроме Меджи. Но… — Ренн тяжело перевел дух и заговорил своим обычным, спокойным и невозмутимым тоном: — Надеюсь, вы понимаете, что сам я не в состоянии совершить путешествие в Лондон. Вместе с королевской свитой я доберусь до Халла, а затем, на корабле, до Лондона. Король передвигается не спеша, и такой путь будет мне по силам. А если вы будете рядом, это послужит мне огромным облегчением. По крайней мере, я буду знать, что не останусь без помощи, если болезнь свалит меня с ног.

— Брат Ренн, я непременно сделаю для вас все, что могу, — убежденно произнес я.

— А когда мы прибудем в Лондон, возможно, вы не откажетесь проводить меня в Грейс-Инн, — продолжал старый законник. — Один я, чего доброго, заплутаю. Я не был в Лондоне пятьдесят лет, и, по слухам, он изрядно вырос за это время. Простите мою бесцеремонность, сэр, — заключил он с грустной улыбкой. — Но, увы, я вступил в такую пору, когда не могу уже рассчитывать только на себя.

— Вы можете рассчитывать на меня, — заверил я. — Поверьте, мне очень жаль…

— Не надо сожалений! — с досадой перебил старик. — Жалеть меня совершенно не за что. Я прожил долгую жизнь, куда более долгую, чем большинство людей. Хотя, спору нет, я предпочел бы, чтобы смерть явилась ко мне внезапно, избавив от томительного ожидания близкого конца. Впрочем, будь это так, я, возможно, не успел бы завершить некоторых важных дел. А сейчас, даст бог, я встречусь с Мартином и помирюсь с ним. После этого я могу умереть спокойно.

— Не сомневаюсь, мы отыщем вашего племянника.