Я потряс головой, словно отгоняя назойливые мысли, и с жаром провозгласил:

— Богом клянусь, Барак, я хочу, чтобы завтрашний день был уже позади!

Утром меня разбудили петушиные крики. Надо сказать, что несколько дюжин этих птиц способны создать воистину оглушительную какофонию. Несколько мгновений я лежал, недоумевая, откуда в аббатстве взялись петухи, и лишь потом вспомнил, что это будущие участники боев. Обитатели соседних каморок тоже проснулись и, посылая проклятия голосистым птицам, кряхтели и откашливались.

Утро выдалось ясное, солнце вовсю сияло на безоблачном небе. Распахнув окно, я первый раз за все свое пребывание в Йорке ощутил не промозглый холод, но живительное тепло. В полном соответствии с песней, которую я слышал на вчерашнем представлении, король прогнал ненастье. По крайней мере, невежественные жители города будут неколебимы в этом убеждении. Взглянув на церковь, я впервые во всей красе увидел ее высоченный шпиль, который в прежние дни терялся в пелене туч. Сейчас он указывал в небеса, подобно громадному сверкающему пальцу.

Я облачился в свою лучшую мантию, отороченную мехом, и с осторожностью увенчал голову новой шляпой, перо на которой заранее укрепил самым тщательным образом. Надвинув шляпу таким образом, чтобы край ее закрывал синяк на лбу, я вышел из своей каморки.

Через распахнутые двери я видел, как клерки тщательно прихорашивались, оправляли мантии и разглядывали свои лица в маленьких стальных зеркалах. Нынешнее утро обошлось без обычной оживленной болтовни. Каждый был поглощен собственной персоной и сосредоточенно готовился к важной роли, которую ему предстояло сыграть сегодня. Барак в красном камзоле стоял в дверях своей каморки и с язвительной улыбкой наблюдал за царившей вокруг суетой.

— Что это вас так веселит? — осведомился я.

— Да так, забавно смотреть на этих олухов, — вполголоса откликнулся он. — Но, думаю, сейчас нам с вами лучше поспешить в трапезную. Сегодня вам непременно нужно плотно позавтракать, ведь одному богу известно, когда вам удастся пообедать.

— Да, завтрак нам обоим не помешает, — кивнул я, тронутый его заботой. — Кстати, как я выгляжу?

— Как расфуфыренный павлин. Пышные наряды вам чертовски не идут. Но синяка не видно, а это главное.

Мы пересекли двор и вошли в трапезную, где было полным-полно клерков и мелких чиновников, которые, подобно нам, торопились подкрепиться перед трудным днем. Плотники, завершившие свою работу, вне всякого сомнения, еще спали. В трапезной тоже витала напряженная атмосфера, не было слышно ни шуток, ни смеха. Все вздрогнули и обернулись, когда один из конюхов уронил на пол тарелку с холодным мясом.

— Господи боже! — возопил бедолага. — Пропал мой новый камзол! Из-за этого проклятого жира он весь в пятнах!

— Некоторые здешние обитатели так перетрусили, что, того и гляди, лишатся последнего разума, — усмехнулся Барак.

— Завидую бездельникам, у которых нет повода для беспокойства, — не преминул уколоть я. — Смотрите не слишком изнуряйте себя ходьбой. Ведь вам предстоит длительная прогулка по городу.

После этого шутливого напутствия мы с Бараком расстались. Он отдал мне салют и исчез, а я присоединился к разряженной взволнованной толпе, шествующей к королевскому особняку. Я чувствовал себя путешественником, вступившим на корабль, которому предстояло плавание к далеким неведомым берегам.

Оказавшись во внутреннем дворе, я едва не зажмурился, ослепленный сверканием парчовых шатров, залитых ярким утренним солнцем. Начищенные доспехи и копья солдат, стоявших в карауле у павильонов, тоже добавляли немало блеска к общей картине; шлемы стражников венчали разноцветные плюмажи. Многочисленные флаги Англии и Шотландии развевались на теплом ветерке. Конюхи выводили из церкви лошадей и седлали их; на шее каждого животного висел номер, благодаря которому хозяин мог без труда найти своего коня. Я вытянул шею, выглядывая Предка, но не увидел его.

У крыльца королевского особняка во множестве толпились чиновники в роскошных камзолах, плащах и мантиях. На лицах их застыло выражение крайней озабоченности, голоса звучали приглушенно. Я поднялся по ступенькам и вошел внутрь.

Вдоль стен главного холла недвижно замерли стражники. На обеих лестницах возились слуги, втаскивая по частям исполинские кровати, которые предстояло установить в спальнях короля и королевы. Леди Рочфорд и Дерем, секретарь королевы, осыпали слуг бранью, ибо им казалось, что те недостаточно бережно обращаются с роскошным резным изголовьем. Ради торжественного случая леди Рочфорд облачилась в красное парчовое платье, расшитое ирисами. Щеки покрывал толстый слой белил, скрывающий багровый румянец.