— А каким получится?

— А зачем нам искать путь назад? — удивился Витька. — Наш девиз должен быть — вперед и только вперед, к львам!

— К львам, — повторил Михаил и подумал, что в суете последних дней они как-то совсем не задавались вопросом, каким образом Верзилин, даже загипнотизированный, сумеет вернуть львов на прежнее место в Парке. Но и сейчас сосредоточиться на этом ему не удалось, потому что Мяфа сказала:

— Думаю, что львов надо искать около озера. Судя по всему, создатель этого парка обладает известным вкусом, а лучше всего наши львы смотрятся у воды. Особенно когда отражаются в ней, — мечтательно добавила она.

— Тогда пойдем к озеру! Я видел его с ограды, оно должно быть во-он в той стороне.

— Пойдем, — согласилась Мяфа, — но только тихо. Надо постараться, чтобы прежде времени нас никто не заметил.

— Отлично. Пойдем как индейцы — след в след, это мы умеем. Шерли и я впереди, потом Анюта, за ней Михаил с Мяфой, а замыкающим будет Свинкль.

Витька взял пустую сумку. Михаил, вздохнув, поднял сумку с Мяфой.

Ах, как хорошо было жарким, солнечным днем в тенистом парке, где так весело, самозабвенно щебетали птицы! Даже если при этом необходимо соблюдать правила конспирации и, только внимательно оглядевшись по сторонам, перебегать от дерева к дереву. Просто прекрасно!

Пожалуй, только Михаил, обремененный тяжелой сумкой, заметил, что шли они по парку довольно долго. Но когда все же вышли на берег озера, он забыл и про оттянутые сумкой руки, и про обиду на Витьку, который мог бы хоть немного понести Мяфу.

Черные и белые лебеди плавали по ровной и блестящей, как витринное стекло, поверхности озера. Бело-голубые шапки цветущей сирени на берегах казались нарисованными, настолько они были яркими и плотными. Широкая и величественная лестница, спускавшаяся от желтого с белыми колоннами, похожего на дворец дома, по размерам своим уступала разве что Потемкинской лестнице в Одессе А в том месте, где ступени ее сбегали к воде, на постаментах из серого гранита стояли бронзовые львы. Те самые, что ночью были украдены и на мусороуборочной машине вывезены из Парка.

— Вот они, — тихо сказала Анюта, оказавшаяся за спиной у Михаила.

— Львы… — сказала Мяфа, и голос ее дрогнул. — В Парке они были веселее.

Михаил присмотрелся, и то ли это действительно было так, то ли померещилось после слов Мяфы, но выражение львиных морд показалось ему печальным.

— Ничего, мы вас выручим, — прошептал он.

В это время луч солнца скользнул по ближайшему льву, и словно улыбка озарила его бронзовую морду.

— А кроме львов вы никого не видите? — ехидно спросил Свинкль. — А зря. Обратите внимание, по лестнице спускаются два человека, и я даю хвост на отсечение, что один из них тот, кто нам нужен.

— Я за тебя замолвлю где надо словечко, а ты не зевай, обещаний и посулов не жалей. Не стесняйся, если что, передержки на энтузиазм спишут. Время такое, — поучал сутулого человека толстый коротышка, нос которого утопал в щеках. Голос поучающего, по определению Злыгости, был «жирный, как свиное сало».

— Вот этот — Верзилин, — Витька указал пальцем на толстого коротышку.

Михаил кивнул.

Разговор между стоящими на величественной лестнице мужчинами подходил к концу, когда ребята вместе с Мяфой, Свинк-лем и Шерли добрались до одного из львиных постаментов и затаились за ним. Пробраться незамеченными оказалось нетрудно, потому что берега озера заросли кустарником, за которым было удобно прятаться, а мужчины, поглощенные разговором, почти не смотрели по сторонам.

— Под вашим покровительством… — раболепно мямлил сутулый.

— Время, время чувствовать надо! — нетерпеливо перебил его толстяк. — Тебе до меня далеко, должен поэтому особенно нос по ветру держать, движение времени улавливать…

— Анюта, о чем задумалась? — громким шепотом спросил Витька. — Что рот раскрыла? Ты слушай, может пригодиться.

— Да противно мне их слушать! — отмахнулась Анюта. Значительно приятнее было думать о розах.

Пробираясь к львиному постаменту, они увидели несколько удивительных кустов роз. Мало того, что они цвели — это в начале июня-то, и цветы у них были громадные, размером с тарелку, — они, к тому же, были синими. Потрясающей красоты зрелище.

— Помни, если что, на меня не ссылайся. Я скоро вообще от дел уйду. Ну, и сам знаешь, чье дело — спасение утопающих…

— Знаю.

— Тогда дерзай. И помни — умные люди и по облигациям выигрывают. Иди.

Сутулый протянул руку, но толстяк, брезгливо сморщившись, повторил:

— Иди-иди. Провожать не буду,

Сутулый несколько раз суетливо поклонился и побежал вверх по лестнице, а толстяк, скривив губы, пробормотал:

— Руку еще тянет, тоже мне, приятель.

Он расстегнул черный с золотой искрой пиджак, ослабил ворот белоснежной рубашки и начал спускаться к воде. Минут пять молча смотрел на озеро, потом опустился на нагретые солнцем ступени, сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда надкушенный бублик. Сложил губы трубочкой и пронзительно крикнул:

— Уа-уа! Уа-уа!

Два белых лебедя, услышав призыв, заскользили к лестнице.

Верзилин отломил от бублика несколько кусочков, один сунул себе в рот, остальные бросил лебедям.

— Ну, что, начнем? — спросила Мяфа, выбираясь из сумки. — Ситуация подходящая — противник расслаблен. Мы застанем его врасплох. Свинкль, ты готов?

— Готов, — неохотно отозвался Свинкль. — А хорошо здесь, правда? Это вам не наш Парк, где везде люди, собаки, везде окурки, фантики, стаканчики от мороженого разбросаны. Чистота, порядок. А какие лебеди… — Голос Свинкля стал нежным. Михаил посмотрел на него с удивлением. Он уже успел привыкнуть к тому, что псевдо-поросенок вечно всем недоволен.