– Как я понимаю, ты там с одной из своих девиц?

– Ах, ты так это понимаешь? – проговорил он насмешливо, не скрывая своих карт.

– Если я надумаю приехать в Эдинбург, Гай, – холодно произнесла она, – то не для того, чтобы пообщаться с твоей очередной пассией!

– Дорогая моя, – протянул он ласково, не обращая внимания на ее раздраженный тон, – если уж ты пойдешь на столь тяжелую жертву, чтобы составить мне компанию, то я сделаю все возможное, чтобы уделить время тебе одной.

Эта фраза ничего ей не сказала.

– А как же бедная дурочка, надеющаяся на то, что ты посвятишь ей все свое время – что же будет с ней?

– Боже! – перебил он ее. – Не намекаешь ли ты на то, что собираешься остаться со мной на ночь? – чувствовалось, что он наслаждается ситуацией, в голосе его звучало некоторое удивление, но и насмешка тоже. – Если это так, cara, [1] то можешь быть абсолютно уверена, что я буду совершенно свободен.

Губы ее сжались.

– Если ты все еще надеешься на это, Гай, – ледяным тоном проговорила она, – то мне тебя жаль. Я весьма разборчива и не ложусь в постель с кем попало. В наше время необходимо проявлять осторожность.

– Вот стерва, – сказал он. – Берегись, Марни, а то в один прекрасный день мне захочется доказать тебе, насколько слаба твоя антипатия ко мне. Берегись, потому что ты никогда не простишь себе то, что покоришься этому – как это ты меня однажды назвала? – Теперь голос его был похож на гладкую змею, возбуждавшую прикосновениями ядовитого языка свои нервные окончания. – «Стареющему жеребцу, предлагающему себя для случки с кем попало»? Тонко, очень тонко подмечено, – протянул он.

У Марни хватило совести поморщиться при напоминании об этих ужасных словах. Четыре года назад она наговорила ему Бог знает что. Такое просто невозможно простить. И она тогда так больно и жестоко оскорбляла его, а он был так невозмутим, так спокойно нежен по отношению к ней, что она отпустила все тормоза, пытаясь разбудить в нем дремлющего зверя своими чудовищными оскорблениями и обвинениями. Но она ничего не добилась. Нет, добилась, но лишь того, что он повернулся и ушел от нее. Теперь она понимала, что ему тогда оставалось только уйти или ударить ее. Но четыре года назад то, что он повернулся и ушел, ранило ее, пожалуй, сильнее, чем все остальное, что он делал по отношению к ней.

– Не моя вина, что ты жаждешь разнообразия, – язвительно отпарировала она, чтобы скрыть свое смущение.

– Именно эта «жажда», как ты изящно выразилась, – поддел он ее, – и делала наши ночи вдвоем такими захватывающе волнующими.

– А я была такой наивной дурочкой, ведь так? – ее нижняя губа насмешливо выпятилась. – Этакая трогательная кретинка, позволяющая тебе делать с собой все, что угодно.

– Послушай, – его терпение неожиданно лопнуло, – у меня действительно нет времени на подобные словесные баталии. Если ты мне позвонила, чтобы развеять скуку и испортить настроение, то вынужден тебе сообщить, что ты достигла своей цели. А теперь скажи мне, – коротко проговорил он, – ты приедешь в Эдинбург? И на этом закончим разговор, пока он не перерос в нашу обычную перебранку.

– Я посмотрю расписание самолета и через секретаршу сообщу о времени прибытия, – пробормотала она, капитулируя.

Не стоило портить ему настроение еще до своего приезда. Ей и так предстоит нелегкий разговор.

– Думаю, стоит тебя предупредить, что если твой приезд как-то связан с твоим братом, то ты лишь напрасно потеряешь время, – заметил он.

– До встречи, – сказала она и быстро повесила трубку.

Джеми, очевидно, стоял у телефона, ожидая ее звонка, потому что снял трубку сразу же.

– Клэр пошла наверх прилечь, – объяснил он ей. – Я не хотел, чтобы телефон ее разбудил. Так ты поговорила с Гаем?

– Он сейчас в Эдинбурге, – сказала она ему. – Я собираюсь прямо сегодня отправиться туда.

– Спасибо, что ты идешь на это ради меня, – сказал он взволнованно. – Я знаю, как тебе противно обращаться к нему с просьбами, и я бы никогда не попросил тебя об этом, если бы не Клэр…

– Как она? – с тревогой спросила Марни.

– Нервничает, – коротко ответил ее брат. – Улыбается. Притворяется, что спокойна, хотя все время боится сделать что-то не так, следит за собой, продумывает каждое свое движение.

– Да, – проговорила Марни, хорошо представляя душевное состояние Клэр после недавнего выкидыша.

Она на собственном опыте знала, что после того, что случилось, женщина не может не винить во всем себя. И здравый смысл, и врачи могут твердить тебе, что это всего лишь нелепая случайность, которых немало в этой жизни, но как бы ты ни пыталась убедить себя в этом, все равно чувство вины не покидает тебя. Оно будет терзать себя день и ночь.

– Если бы нам только удалось спокойно прожить следующий месяц! Возможно, тогда она и поверит в то, что на этот раз все будет хорошо…

– Передай ей привет, – сказала Марни. – И сделай так, чтобы у нее больше не было причин волноваться.

– Я же не полный идиот, – обиженно ответил Джеми. – Я прекрасно понимаю, как она мучается из-за меня.

«Ну что ж, это уже что-то, – подумала Марни. – Может быть, этот двойной кризис заставит ее безалаберного, вечно занятого своими машинами брата измениться в лучшую сторону».

– Как только Гай скажет, что он сможет сделать, я тебе позвоню, – сказала она. – А ты как следует заботься о Клэр.