– Ах, как грустно… – пробормотал дядя и принялся пятиться к двери, в которую вошел.

– Мечко, – позабыв про родственника, обратилась к бородачу императрица, – с сегодняшнего дня я хочу, чтобы ты и твои люди охраняли меня!

– Сочту за честь, государыня! – Могучий воин хлопнул себя кулаком в грудь, отчего его кольчуга возмущенно звякнула. – К вечеру все посты внутри твоих покоев займут русичи! Мышь не проскочит!

– Что толку в той мыши?.. – махнула рукой цесаревна. – Ты, Эраст, проследи, чтобы все здесь убрали…

Викинги смущенно потупились.

– Прошу меня простить, – вмешался в разговор Хаук, – но, для того чтобы обезопасить вас, нужно выяснить, кто устроил это покушение, и наказать преступника. Ведь это явно человек непростой, раз за ним пошли даже воины личной охраны императрицы!

– Кто-то из нобилей? – нахмурился Эраст. – Но это глупо! Вздумай любой из них высказать претензии на трон, другие его тут же со свету сживут. Слишком во многих течет императорская кровь!

– А кто сейчас является наследником? – поинтересовался конунг.

– Мой дядя, Роман, – ответила цесаревна слегка недоуменно, – вот же он стоит…

Но у двери, на которую указала тонкая белая ручка, уже никого не было.

– Удрал… – прогудел Мечко тяжелым, как наковальня, голосом. – А ведь это его слуга прибежал к нам с известием, что на императрицу напали и надо поспешить на помощь!

– И что? – пожал плечами Эраст. – Он ведь брат предыдущего правителя, большая часть нобилей поддержала бы его в случае смерти государыни! Да и стратигу Фоке он приходится крестным отцом, тот за него и в огонь и в воду…

– Дядя не мог покушаться на мою жизнь! – Голос Зои звучал твердо, но за этой твердостью чувствовался надрыв.

– Тем не менее ему была бы очень выгодна ваша смерть, – мягко объяснил Хаук. – Наверняка ваш дядя пообещал знатным ромеям, которые служили в страже, высокие посты и много золота. Если бы все пошло по плану, то Фока и его воины убили бы вас, а Мечко с его русичами перерезали бы их.

– Ох, посекли бы нечисть! – кровожадно подтвердил бородач. – Мокрого места не оставили бы, клянусь Перуном!

– И все бы выглядело как заурядный бунт дворцовой охраны и предательство ее командира… – сощурился конунг. – Ваш дядя скорбит, а потом садится на трон.

– Я не могу в это поверить!.. – уже без прежней убежденности пробормотала цесаревна.

– Тогда допросите стратега, когда он очнется, – усмехнулся предводитель викингов, – я ведь его не убил!

– Мы допросим его, – кивнула императрица. – Мечко, пусть твои воины срочно отыщут моего дядю! Если среди этих, – она обвела рукой зал, – кто-то еще жив – их в железо, и приведите к ним лекаря. Они должны выжить и все рассказать!

– Все понял, государыня! – С грацией стельной коровы бородатый воин услужливо изогнулся.

– А вам, славные варвары, – взгляд правительницы обратился на викингов, – я выражаю признательность за спасение своей жизни. Награда не заставит себя ждать, сейчас же идите.

Глаза ее, обращенные на Ивара, на мгновение мягко вспыхнули и тут же погасли. Перед северянами вновь восседала императрица, гордая и прекрасная, словно богиня.

Поклонившись чуть ниже, чем в начале аудиенции, викинги двинулись к выходу из зала.

– Что мылись, что не мылись… – пробурчал недовольно Арнвид, когда викинги выбрались из дворца в окружающий его чудесный сад. Среди зелени, цветов и порхающих птиц залитые кровью воины смотрелись так же, как моржи в пустыне.

– Аккуратнее надо было мечом махать! – язвительно посоветовал Эйрик.

– Тебя не спросил! – огрызнулся эриль и повернулся к Ивару. – А та девица на тебя запала… – сказал он, ехидно ухмыляясь.

– Это какая? – Ивар решил прикинуться простачком.

– А та самая, которая на троне сидела, – не отставал Арнвид, – красивая – закачаешься! Или ты не заметил?

– Заметил… – уныло вздохнул Ивар, со стыдом ощущая, что краснеет. – Ну почему именно я? Ведь у меня жена есть…

– Из нежданных спасителей ты выглядел наиболее привлекательно, – объяснил эриль. – Я уже слишком стар, Кари больше на йотуна похож, чем на человека, Эйрик тоже слегка потасканный, – седой викинг сердито заворчал, но Арнвид не обратил на это никакого внимания, – а конунг наш, конечно, красавец хоть куда, но уж больно суров – это сразу видно. И что ей оставалось?