Бокман уселся на широкие перила возле хаджи Амина. Он снова улыбнулся.

– Из Берлина я вернулся не с пустыми руками.

Муфтий скрыл свою радость, и разговор продолжался голова к голове, как будто они опасались подслушивания.

– Я достаточно глубоко вник в ваши проблемы. Я дал разъяснение о крупных затра-тах, необходимых для вашего непрерывного противостояния евреям и англичанам.

Это было то, что так хотел услышать муфтий!

– Мы готовы покрыть любые... скажем... неосторожности в фондах Вакф.
– Хаджи Амин кивнул, и Бокман быстро продолжил.
– Мы изучили беспорядки 1929 года. На этот раз у вас будут средства, и торговцы доставят сюда несколько тысяч винтовок и миллионы боеприпасов, а также взрывчатку, гранаты, автоматическое оружие, минометы.

Последовал отчетливо одобрительный взгляд хаджи Амина.

– Продолжайте, пожалуйста, - сказал он.

– Такие ключевые деревни, как Таба, и дорога, которую она контролирует, на сей раз не устоят, - сказал Бокман.
– У вас будут также средства для уничтожающего нападения непосредственно на еврейское поселение.

Стало слышно, как над чашками с кофе жужжит одинокая муха.

– При всем должном уважении, ваше преосвященство, вы - святой человек. А ситуа-ция требует участия первоклассного военного командира, способного набрать сильный отряд добровольцев из разных арабских стран.

– Каукджи, - сейчас же сказал хаджи Амин.

– Каукджи, - согласился Бокман.

Муфтию это не нравилось. Каукджи был офицером в турецкой армии во время вой-ны и заслужил Железный крест. С тех пор он подвизался в качестве наемника. Он участ-вовал в неудавшемся восстании против французов в Сирии и бежал оттуда. Он то появ-лялся в Саудовской Аравии как советник разведки, то в Ираке - в военном училище. Гер-манские агенты в Ираке несомненно купили Каукджи. Он бегло говорил по-немецки, у не-го была жена-немка и Железный крест. У него были друзья при берлинском дворе. Хаджи Амин его лично недолюбливал; он был слишком честолюбив. Он воображал себя герман-ским фельдмаршалом в персональной форме и с маршальским жезлом.

Но Каукджи делал карьеру, и хаджи Амин отдавал себе в этом отчет. Так называемая коалиция умеренных палестинских арабов уже связалась с Каукджи. В Багдаде Фавзи Ка-бир-эфенди, враг муфтия, устроил тайную встречу. Кабир представлял в Палестине мно-гих бизнесменов и инвесторов, от которых хаджи Амин хотел бы избавиться. Муфтий знал также, что Кабир сделал тайные инвестиции в еврейские предприятия и хотел, чтобы Палестина сохранила многое из еврейской общины. Если он, хаджи Амин, не согласится на Каукджи, то его наверняка получит Кабир со своей компанией.

– Если я соглашусь на Каукджи, - сказал хаджи Амин.

– Вы должны согласиться на Каукджи, - ответил герр Бокман.

– Вижу, все было тщательно продумано.

– Да.
– Я соглашусь только на встречу с Каукджи, - сказал муфтий.
– Он должен по-лучать приказы от меня. Впредь следует это ясно понимать.

– Ну конечно же, ваше преосвященство. И вот еще что. Мы хотели бы, чтобы вы на-чали посылать ваших ребят в Германию для обучения. Нужно не только обучение военно-му и диверсионному делу, но ваши люди должны научиться управленческому делу, чтобы быть способными занять ключевые позиции.

– Вы хотите сказать, что мы не способны управлять собой?

– Мы лишь хотим помочь вам в том, где можем быть полезны.

Стало совершенно ясно, что цена немецкой помощи будет высокой, чертовски высо-кой.

– Мы чувствуем также, - закончил Бокман, - что пропаганда имеет большую новую ценность. Она может быть в высшей степени полезным инструментом против евреев, и мы создаем новую технику.

– Что-нибудь еще?
– спросил хаджи Амин.

Бокман развел руки в знак того, что доставил все послания.

– Не было бы ужасно умным продолжить встречу под открытым небом.
– Он повер-нулся к двери.
– Между прочим. Контрабанда оружия в Иерусалим - дело нехитрое, но мы озабочены тем, где его прятать.

– Крестоносцы использовали мечеть Аль-Акса в качестве части своей штаб-квартиры, - сказал хаджи Амин.
– Там есть большие подземелья, где они держали своих лоша-дей. Их неверно описывали как конюшни Соломона. Оружие будет там в безопасности.

– Это изобретательно, но ведь англичане вскоре узнают.

– Мой дорогой Густав Бокман, англичане никогда не осквернят святого места му-сульман.

Под конец они немного посмеялись вместе, и немец удалился.

Яффо - 19 апреля 1936 года

Между старым арабским портовым городом и новым еврейским Тель-Авивом нахо-дился пустырь с лачугами, населенными забитыми восточными евреями и арабами, - чис-тилище смешанных браков.

Посреди вечерней молитвы агенты муфтия по сигналу ворвались в мечети Яффо, во-пя, что в Тель-Авиве евреи убивают арабов. Момент был выбран превосходно: во всех ме-четях города клевета оказалась в одно и то же время. Тот короткий запальный шнур, что носит в себе каждый араб, был подожжен без всяких затруднений. Разъяренные толпы вы-сыпали на улицы. Активисты муфтия уже ждали их, зазывая монотонным пением, и пове-ли на ничейную землю между городами. Взбесившаяся стая бросилась в несчастные квар-талы восточных евреев, убила девять человек и тяжело ранила множество других. За не-сколько часов эта раскаленная вечной ненавистью чернь разожгла пожар, охвативший всю Палестину.