"Дорогая мисс Шалтай-Болтай! Вам понравилось мое первое послание? В ближайшее время ожидайте следующего."

Лифт начал подниматься. Джулия потянулась к кнопке "Стоп", но, подумав, опустила руку. Лифт замедлил ход, остановился. Двери раскрылись. Знакомый коридор: неясное освещение, серое ковровое покрытие, цветы на столике. Она вышла из лифта, остановилась. Надо успокоиться, подождать, пока не перестанет так лихорадочно биться сердце.

… Шалтай-Болтай сидел на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне, свалился, свалился…

Это случится не в лифте и не здесь, в коридоре: может пострадать кто-нибудь другой. Но внутри квартиры или, может быть…

Она повернула в сторону плохо освещенного прохода, ведущего к двери ее квартиры. Если бы она шла как обычно: быстро, не смотря под ноги, она непременно упала бы, так что вся королевская рать… Но сейчас она двигалась осторожно и медленно и сразу же замерла, почувствовав легкое прикосновение проволоки к ногам. Джулия села, почти рухнула на пол, не заботясь о том, как выглядит со стороны: у нее просто подкосились ноги.

Это была тонкая серая проволока, – того же оттенка, что и ковровое покрытие, – прикрепленная к стене по обе стороны коридора на высоте примерно семи с половиной сантиметров от пола. Даже на небольшом расстоянии разглядеть ее совершенно невозможно.

Придя в себя, Джулия поднялась, вынула из сумочки белый носовой платок и обернула вокруг проволоки, чтобы на нее никто не наткнулся. Открыв дверь, Она тщательно осмотрела квартиру: спальню, кухню, ванную, потом прошла в гостиную и вызвала полицию.

На следующий день она перенесла картотеку отказов в маленькую комнату, где проходили встречи и заседания, и закрылась там. Если верить предположениям полиции, что автор писем – жаждущий мести любитель-неудачник, она сможет сама определить, кто это. Джулия хорошо запомнила почерк: скошенную горизонтальную черту у "т", чуть вытянутое "о" – она сразу узнает его.

Она нашла лишь одно письмо от Дж. Смита. Написанное дрожащей старческой рукой – почти неразборчивые каракули, это письмо наверняка сопровождало какое-нибудь очередное воспоминание о детстве. Внизу стояла подпись "Джек Смит, 89 лет". Оно пришло два года назад.

Джулия терпеливо перебирала письма. Лейтенант предупредил ее, что имя наверняка вымышлено, да и здравый смысл подсказывал, что неизвестный, хоть он и не позаботился о том, чтобы как-то изменить почерк, вряд ли даст ей в руки прямое доказательство своей вины.

Она успела до половины просмотреть третий ящик картотеки, когда дверь распахнулась и вошел Фред.

– Как дела? Нашла что-нибудь?

Она машинально покачала головой, потом ошеломленно посмотрела на его улыбающееся лицо.

– Мы все догадались, чем ты здесь занимаешься, – сказал он. – По крайней мере шесть человек вызвались помочь секретарше разобрать твою утреннюю почту… Ничего не нашли.

Джулия прикусила губу.

– Ну зачем все это? – сказала она. – Просто глупость какая-то! Как бы мне хотелось, чтобы все вы забыли об этом и занялись чем-нибудь другим!

Ее слова прозвучали слишком резко, он ответил тем же тоном:

– Что с тобой происходит? – "Наконец вырвалось наружу то, что давно уже копилось внутри", – подумала она. – Почему, ну скажи, почему ты не желаешь, чтобы люди хоть немного позаботились о тебе? Ты что, считаешь это преступлением?

Их глаза встретились.

– Все, полный стоп, – после долгой паузы произнес Фред. – Конец разговора. Ладно, слушай, давай пообедаем сегодня вечером в ресторанчике Чарли? Полная тарелка спагетти плюс тефтели в качестве специального приложения?

– Спасибо, нет.

– Можем поговорить о политике: кто победит на выборах в этом году.

– Очень жаль, но я не могу.

Потом, не отрывая глаз от захлопнутой двери, испытывая неловкость, почти стыд за свои слова, она подумала, как просто и приятно было бы ответить ему "да". Хороший парень, с ним она чувствовала себя раскованно, нежный и внимательный – этих качеств так не хватало ее бывшему мужу. Если бы только она была из тех, кто может все забыть и начать сначала… Сразу перед глазами встали первые месяцы после того, как Тэд потребовал развода. Весь этот ад – расплата за то, что ты жила заботами о нем: бесконечные дни, лишь снова и снова вспышки боли, когда воспоминания, словно осколки разбитого прошло го, впивались в сердце. Бесконечные, неописуемо тяжелые ночи. Нет, она сделает все, чтобы это не повторилось. Никогда.

Она закончила работу поздно вечером. Ничего, даже отдаленно напоминающего почерк неизвестного. День потрачен впустую. И она должна была закончить все гораздо раньше, упрекала себя Джулия. Дело в том, что просто окинуть взглядом очередное письмо и отложить его, она не могла. Где-то здесь скрывалась разгадка, и она, погрузившись в письма, пыталась угадать, о чем думали их авторы, улыбалась каждой наигранной шутке, мысленно отвечала на вопросы и просьбы о помощи.

В комнату заглянула секретарша, чтобы сказать, что идет домой, и Джулия осталась одна. Просматривая картотеку, она отобрала все письма, в которых упоминались сказки Матушки Гусыни. Эти письма лежали перед ней аккуратной стопкой: все готово к еще одной проверке.